В глубинах Балтики

На «Лембите» и других лодках, стоявших на заводе, ремонт продолжался. С любым механизмом, с любой деталью на «Лембите» приходилось долго возиться, потому что это была не стандартная лодка. Например, износилась маленькая деталь — золотник автоматической машинки гидравлического аккумулятора, а запасные давно были израсходованы — пришлось вытачивать новый. Для этой детали требовалась специальная сталь и исключительная точность токарной обработки. Пока добились необходимой точности, испортили больше десяти болванок.

Все работы, которые мог выполнить личный состав, закончили к середине февраля.

Оправданный риск

13 марта нам доставили приказ наркома ВМФ, в котором объявлялось, что Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 марта 1945 года за выдающиеся успехи в борьбе против немецко-фашистских захватчиков подводная лодка «Лембит» Краснознаменного Балтийского флота награждена орденом Красного Знамени. Эта высокая оценка нашего ратного труда воодушевляла на новые боевые дела. Нам хотелось выйти в море как можно скорее, не дожидаясь, пока в шхерах взломается лед. Командир бригады контр-адмирал С.Б. Верховский рассказал нам о военном положении в прибрежных районах южной Балтики и о задачах подводников в период окончательного разгрома войск фашистской Германии. Комбриг обещал обеспечить вывод лодки в море мощным финским ледоколом. Из дока лодку вывели самостоятельно, а к причалу удалось подойти только с помощью ледокольного буксира. Как только ошвартовались, сразу же начали принимать боезапас, топливо, продукты. Неожиданно наш фельдшер Д.Г. Куличкин, [259] который обычно ведал приемкой продуктов, вынужден был лечь на операцию аппендицита. Выходить в море без медицинского работника не полагалось, но я заявил командованию, что обойдемся и без медика, экипаж здоров и чувствует себя отлично. Однако флагврач Т.А. Кузьмин вызвал из Кронштадта врача береговой базы лодок И.А. Оглы, который еще ни разу не выходил на подводной лодке в боевой поход. «Пусть оморячится и вам поможет», — сказал Кузьмин. Оглы оказался молодым, очень живым человеком, он энергично принялся за дело. Быстро проверив наличие медицинского снабжения, включился в приемку продуктов.

Погрузка шла через люк первого отсека. Вдруг заметили, что на лодку по короткому трапу с пирса шмыгнула большущая крыса и быстро скрылась за ящиками, сложенными на палубе. Кто-то сказал:

— Это к счастью. А если крысы бегут с корабля — быть беде. Есть такая примета. Удивительно, среди бела дня, не боясь шума и людей, прибежала как к себе домой.

Ящики и мешки с продуктами поштучно передавали в люк, и старшина 2-й статьи Федор Поспелов укладывал их в провизионнике. Но крысы больше не видели. Решили, что она вернулась на берег. Все были поглощены подготовкой к выходу в море и о крысе забыли. Закончили принимать продукты одновременно с приемкой боезапаса, точно в срок.

23 марта отошли от причала порта Хельсинки. На рейде лед был взломан, в шхерах толщина гладкого льда была 55 сантиметров, а в местах наторошений достигала полутора-двух метров. Ледокол «Сису» взял лодку на короткий буксир так, что форштевень лодки уперся в кранец кормовой выемки ледокола. Временами подрабатывая своими дизелями, мы безостановочно продвигались по фарватерам. Иногда приходилось отдавать буксир, лодка оставалась на месте, а ледокол с ходу форсировал тяжелые ледовые перемычки. Потом возвращался, подавал буксир, и мы двигались дальше.[260]

Надо отдать должное финским ледокольщикам: работали они умело, уверенно и вместе с тем осторожно, чтобы не повредить проводимый корабль.

По мере нашего продвижения на запад лед становился тоньше, слабее. Почти до Ханко продолжалась буксировка, а дальше пошли своим ходом. На рейде Утэ встали на якорь. Проводка лодки в тяжелом льду дала о себе знать. На легком корпусе появилось много вмятин, тросовое ограждение кормовых горизонтальных рулей было начисто срезано. Вся краска в районе ватерлинии полосой до полутора метров была содрана, и корпус блестел, как серебряный. Через правую дейдвудную трубу в трюм пятого отсека снова стала поступать вода. Лодка пришла в такое состояние, что по правилам технической эксплуатации выходить в море было нельзя. Посоветовавшись с инженером-механиком С. А. Моисеевым и секретарем парторганизации П.Н. Ченским, я пригласил офицерский состав и старшин групп.