В глубинах пяти морей

Трепангов нам на пробу Женя отобрал особенных — крупных и светлых. Он объяснил, что вареный трепанг, особенно белый, способен снимать усталость, повышать физическую активность, и вообще трепанг все равно что женьшень. Трепангов варили весь день; кок четыре раза сливал бурый, как кофе, отвар и заливал варево свежей водой. Наконец, когда мы уже и думать забыли про обещанное угощение, нас позвали в маленькую каютку на носу катера. Все были в сборе, и дегустация трепанга началась. На сковороде аппетитно шипели темно-коричневые комочки, очень похожие на жареные грибы. Но хрустящие кусочки трепанга оказались упругими, похожими на хрящи. Вкус жареного трепанга, отваренного в четырех водах, можно сравнить одновременно с грибами и консервированными крабами. Еда была вкусной и сытной.

В первые дни мы очень уставали, море отнимало буквально все силы. Но постепенно вошли в ритм. Надо отдать должное и дарам моря: трепанги, гребешки, кальмары, креветки были хорошим подспорьем в нашем меню.

Отыскивая мидиевые банки — скопления моллюсков, мы работали бок о бок с водолазами. Натянув свои гидрокостюмы и снарядившись на палубе, наши товарищи заключительную операцию облачения в подводные доспехи осуществляли, уже наполовину погрузившись в море. Протопав по палубе свинцовыми подошвами ботинок и держась за поручни, они неуклюже спускались по ступеням трапа. В этот момент голова водолаза без шлема, торчащая из ворота рубахи, окаймленного металлическим обрезиненным фланцем, кажется непропорционально маленькой по сравнению с массивным туловищем. Последний этап, одевание и закрепление металлического шлема, — самая ответственная операция. Если водолаз оступится и упадет в воду, его будет очень трудно вытащить на поверхность: все грузы, которыми он обвешан, предназначены для уравновешивания выталкивающей силы воздуха в его одежде — герметичном скафандре. Когда шлем надет и привинчен на горловину, водолаз чувствует себя увереннее. Теперь можно и погрузиться. От шлема тянутся на катер шланги — воздушный и телефонный. Снабжение воздухом принудительное, и водолазу остается только спокойно дышать и стравливать лишний воздух из-под шлема. По телефону он может дать команду о добавке или сокращении подачи воздуха, сообщить о своем состоянии, попросить потравить шланг, поднять его, водолаза, на борт или сделать еще что-нибудь.

Итак, водолаз в шлеме, ему завинтили окошко иллюминатора, хлопнули ладонью по шлему — сигнал готовности, и он медленно опускается с трапа в морскую воду. Потравив излишки воздуха через клапан, который водолаз нажимает головой, он скрывается под рябью волн.

Мы, аквалангисты, всегда с участием смотрели на длительную процедуру снаряжения водолазов. Наши «Садко-1» можно надеть почти самостоятельно. Незначительная помощь товарища — и мы готовы. Акваланг за плечами, воздух подключен, можно нырять с борта. Но войти в воду с трапа удобнее и приятнее. Шлепаешь по нему ластами, вода постепенно покрывает ноги, потом тело, море холодит, окунув маску в воду, промываешь ее изнутри, чтобы не потело стекло, стравливаешь через полушлем излишки воздуха, которые собрались где-то возле, шеи, — и, оттолкнувшись от поручней, уходишь в глубину.

Внизу виден водолаз, который выпускает шлейф воздушных пузырьков. Нагнувшись, он отыскивает добычу. Вот медленно, как в кино при замедленной съемке, оторвал одну ногу от каменной площадки, поросшей мелкими водорослями, и, оттолкнувшись второй ногой, скакнул вперед. Если течения у дна нет, водолаз держит в скафандре много воздуха. Общий вес водолаза, скафандра и грузов почти уравновешен этим воздухом, и водолаз может сделать этакий легкий скачок. Но даже при незначительном течении такие манипуляции рискованны: вода потащит неуклюжее существо совсем не туда, куда надо. В этом случае помогают свинцовые подошвы ботинок, нагрудные и заплечные свинцовые бляхи; воздух почти весь стравливается, и тяжесть грузов как бы прижимает ноги к грунту.

Нагнувшись навстречу течению, наш труженик пытается зацепиться ботинками за грунт, скребет его подошвами и медленно продвигается по выбранному пути. В руках у него багорик, на груди на специальном крючке висит питомза — плетеная сетка с жесткой горловиной. По мере заполнения ее трепангами водолаз накапливает воздух в скафандре, чтобы уравновесить вес добычи.

Мы ныряем к добытчику, жестикулируем перед его иллюминаторами; в ответ он улыбается, разводит руками — вот, мол, каково его рабочее место — и продолжает свое дело.

Нам держаться в воде легче: мы ведь можем плавать. Ласты — великое дело, и с течением при достаточном опыте можно справиться.