В глубинах полярных морей

Против этих конвоев и тех, что вывозят из Норвегии и Финляндии никель и медь для «великого рейха», и направляли мы свои удары в течение всего 1943 года. Трудности, стоящие перед нами, возросли. Все мощнее и мощнее становится охранение конвоев. Все чаще докладывают командиры лодок о противном скрежете мин-

[279]

репов о корпус — судя по всему, немцы выставляют новые заграждения и регулярно подновляют старые. Улучшилась у них и гидроакустика: они чаще обнаруживают наши лодки и точнее бомбят.

И все-таки наши успехи не снижаются. Так и должно быть. Мы-то тоже стали и сильнее и опытнее.

На пути к новому

Походы, походы, атаки… Их много было этой зимой. Но и в предыдущие зимы их было немало. И все-таки нынешняя зима — не такая. Она особенно богата приметами нового.

В январе мы предприняли попытку согласованного использования всех трех ударных сил флота: подводных лодок, торпедоносной авиации и торпедных катеров. Замысел был таков. Сначала в наиболее отдаленных районах удар по вражеским коммуникациям наносят лодки, затем следуют удары авиации в приближенной зоне и катеров — в ближней.

С этой целью кроме «Л-22», вышедшей на активную минную постановку, в море были отправлены «С-56», «С-102», «М-119», «С-103», «С-104», «М-200» и «М-201». На «Л-22» и «С-103» возлагалась задача разведки и донесения о движении конвоев. К этому времени наши связисты разработали выдвижную антенну, которая могла подниматься вместе с перископом. Это сравнительно несложное устройство значительно расширяло возможности наведения лодок. Для приема радиограмм им теперь не требовалось всплывать в надводное положение. Впрочем, полярной ночью лодки больше находились над водой, чем под водой. Поэтому особенно большие надежды на выдвижные антенны мы связывали с весной и летом.

Первой нанесла удар «М-201» под командованием капитан-лейтенанта Николая Балина, вышедшего в море с комдивом Ивановым. В Тала-фиорде она атаковала стоявший на якоре транспорт. Первый двухторпедный залп прошел мимо. Но новая «малютка» имела четыре торпедных аппарата, и поэтому за ней еще оставалось последнее слово. Вторым залпом транспорт был уничтожен.

Произошло это вечером 19 января. А сутки спустя в

[280]

дело вступила «С-56». Правда, Щедрину на этот раз не повезло. В темноте он опознал сторожевые корабли, начал было выходить по одному из них в атаку в позиционном положении, но тут заметил силуэты транспортов. Пришлось перенацеливаться и стрелять из кормовых аппаратов. В момент выстрела лодку обнаружил сторожевик и замигал ратьером, пытаясь вступить с ней в переговоры. «С-56» немедля погрузилась, сочтя за благо не отвечать любопытному кораблю.

Взрывов никто в лодке не слышал — вероятно, торпеды не попали в цель. Но и лодку никто не преследовал. Через полчаса Щедрин всплыл с намерением нагнать конвой и повторить атаку. С неба струился дрожащий свет северного сияния. Видно вокруг было как днем. Конвой ушел довольно далеко, но Григорий Иванович все же погнался за ним, дав дизелям полный ход.

Однако осуществить свое намерение Щедрину все же не удалось. «С-56» достигла границы позиции, где действовала «С-102». Возникала опасность помешать своей соседке. И действительно, вскоре командир увидел с мостика, как с кораблей в море потянулись светящиеся пунктиры трасс. Не иначе как «С-102» побеспокоила конвой. Щедрин прекратил преследование, передал в Полярное радиограмму о месте и курсе неприятельских кораблей и вернулся на свою позицию.

А «С-102» тем временем и правда вышла в атаку по одному из транспортов. Капитан 3 ранга Городничий без помех произвел четырехторпедный залп и одной из торпед поразил судно. Как докладывал потом командир, охранение не оказало ему сколько-нибудь серьезного противодействия и не преследовало лодку. Объяснялось это тем, что неудачная атака «С-56» была все же замечена и внимание эскорта привлекало направление, откуда можно было ожидать ее повторный удар.

Дальше этот конвой оказался предоставленным заботам наших торпедоносцев и торпедных катеров.

В сообщении от 22 января Советское информбюро передало: «В Баренцевом море потоплены два транспорта противника водоизмещением по шести тысяч тонн каждый, сторожевой корабль и немецкая подводная лодка».

Ну а что касается Щедрина, то свою неудачу он искупил в этом же походе. Двадцать восьмого числа он

[281]

вышел в атаку на крупный танкер, который сопровождали два сторожевика и несколько катеров. Снова пришлось стрелять из кормовых аппаратов, но на этот раз в лодке был отчетливо слышен раскатистый взрыв торпед, а шум винтов танкера, как доложил акустик, прекратился.