В глубинах полярных морей

Нельзя не сказать о том большом вкладе, который внесли в нашу общую победу над врагом люди искусства, вооружавшие нас острым и действенным идейным оружием. Тема Севера, тема суровой и беспощадной подводной войны вдохновляла многих литераторов, композиторов, художников. Их произведения помогали нам воевать, согревали нас в трудную минуту душевным теплом, звали на отличное выполнение воинского долга. Из этих произведений весь наш народ узнавал о мужественном труде подводников Заполярья.

На бригаде у нас подолгу бывали писатели Юрий Герман, Николай Панов, Александр Зонин, Владимир Рудный, Макс Зингер, Борис Яглинг, Евгений Петров, Вениамин Каверин, Владимир Ставский, Александр

[318]

Марьямов. Заглядывали к нам и Борис Лавренев, Константин Симонов. Одни из них известны народу как истые маринисты, других с флотской темой свела война, и эта тема не нашла сколь-либо значительного развития в их творчестве. Но тогда почти все они выступали во флотской печати — в журналах, газетах, и в их произведениях образы моряков-североморцев получали яркое отображение.

Не обходили писатели своим вниманием и низовую печать. В нашей бригадной многотиражке «Боевой курс» моряки с интересом читали, например, рассказы «Жизнь подводника» Бориса Яглинга, «Магомед Гаджиев», «Первый выстрел» и «Подводник с высоких гор» Макса Зингера. В них они узнавали себя, своих товарищей.

Нашими желанными гостями бывали знаменитые поэты-песенники Василий Лебедев-Кумач и Сергей Алымов и просто поэты, которые считались скорее «своими», чем гостями, — Николай Флеров, Александр Ойслендер, Александр Жаров. Они почти всю войну провели на Севере. А Дмитрий Ковалев и вовсе был поэтом-подводником — он служил в нашей бригаде. И в его стихах, регулярно появлявшихся в «Боевом курсе», подводная тема преобладала над всеми иными. Автор черпал темы для своих стихов из событий, очевидцем которых он был сам.

Многие литераторы принимали деятельное участие в жизни подводников, не раз выходили в море. Но в этом они не могли соперничать с журналистами, которые по долгу своей службы не могли не ходить в боевые походы. Вместе с экипажами лодок мы провожали и встречали военных журналистов Николая Михайловского, Николая Ланина, Алексея Петрова, Николая Букина, Михаила Величко, старого североморца Андрея Петрова, фотокорреспондента Николая Веренчука. А Александра Мацевича встретить так и не пришлось: он погиб на гвардейской «К-22».

Нашими верными спутниками на войне были песни, созданные служившими на Севере композиторами Евгением Жарковским и Борисом Терентьевым. А песня «Прощайте, скалистые горы», написанная Жарковским на слова Букина, пройдя все испытания временем, и по сей день звучит и на Севере и на других флотах.

[319]

Особенно близко свела меня судьба с художниками.

Еще месяца за два до войны на Север прибыла из Москвы в творческую командировку группа художников, состоявшая из восьми человек. Вместе с ними был и писатель Марьямов. Всех их политуправление флота почему-то направило на бригаду подводных лодок. А на бригаде они попали на дивизион «щук», которым я тогда командовал. В этом был свой смысл: на «малютке» слишком тесно для работы, «катюши» стояли в ремонте, а у нас из шести лодок пять были на ходу.

Художников мы приняли гостеприимно. Дали им возможность побывать в море. Они рьяно взялись за работу. Их глаз привлекали и угрюмые скалистые берега, и необычных оттенков волны Баренцева моря, и причудливое северное небо, и конечно же люди, покоряющие эту недружелюбную природу. Они не отрывались от альбомов и портативных этюдников.

Но к сожалению, эта горячая, вдохновенная работа длилась недолго. С началом войны большинство художников было отозвано в Москву. Не могли же столько баталистов и маринистов оставлять на Севере: для одного флота это, наверное, было бы слишком жирно!

Осталось у нас трое: Александр Меркулов, Алексей Кольцов и Наум Цейтлин. Для Меркулова здешние места были привычны. Он много раз бывал на Севере, плавал на ледоколах и по своему творческому профилю определился как маринист с «северным уклоном», художник Арктики. Цейтлин тоже не был новичком и на море и в Заполярье. В свое время он служил здесь матросом на кораблях. Кольцов не имел такого опыта в работе над флотской темой, но это восполнялось избытком энтузиазма.

Все трое с большим вдохновением и творческим накалом преуспевали в самых различных жанрах: участвовали в оформлении журналов и газет, создавали плакаты, занимались живописью и даже, случалось (пока на флоте не было профессионального скульптора), ваянием. Материал для своих работ они черпали всюду, где только возможно: выезжали на фронт, выходили в море на кораблях, подвергая себя риску наравне со всеми моряками.

[320]

Осенью 1943 года Алексеем Кольцовым был создан бюст Федора Видяева, который установили как памятник и открыли 7 ноября в том же году.