В глубине стекла

— Вы забываете, что ученик и есть объект вашей трудовой деятельности. Он в ваших руках, как деталь в руках рабочего. Да, оценивают качество изготовленной детали, но при этом говорят именно о мастерстве рабочего, эту деталь изготовившего. Так и у нас, существуют определённые педагогические технологии, которые, если их выполнять, дают определённый результат.

— Мне подобные сравнения не кажутся удачными. А понятие «педагогические технологии», по-моему, вообще — бред. Ученик, в отличие от детали, — личность, со своим характером, своими способностями, своими психологическими особенностями. Уподоблять его детали…

— Почему-то вам, Олег Дмитриевич, ничего в нашей школе не нравится.

— Да, многое. Вот вы, Анна Абрамовна, сказали, что у нас во второй четверти нет неуспевающих. Только ведь это не так. Я вам могу сейчас, просто навскидку, назвать десяток фамилий детей, которые в действительности не успевают. Просто мы им двойки не ставим. И хорошисты эти наполовину липовые. Классные руководители бегают, им отметки выпрашивают. Зачем? Кому это нужно? Детям? Мы за этими цифрами, этими пятёрками, четвёрками, этим процентом качества детей не видим. Мы их приучаем к мысли, что отметку не обязательно зарабатывать, что её просто выпросить можно. Что мы пытаемся повысить? Цифры или знания? Да и не только в отметках дело.

Олег обернулся к учителям, надеясь, что его сейчас кто-нибудь поддержит. Но педсовет молчал. Молчала Инна Егоровна, глядя на Олега с каким-то сожалением, молчала Марина Михайловна, независимо уставившись в окно, молчали Светлана с Татьяной, уткнувшись взглядом в какие-то бумажки, молчал Виктор Николаевич, осуждающе покачивая головою. Молчала и Ольга.

— Давайте прекратим дискуссию, — вмешалась директор. — Олег Дмитриевич упорно не желает принимать в расчет интересы коллектива и делает, как мне кажется, большую ошибку. Я не уверена, что вы, — она обратилась к Олегу, — сможете работать в нашей школе при такой вашей позиции. Хотя, прежде чем критиковать других, стоило бы обратить внимание на себя. Вы думаете, мы не знаем о ваших совместных пьянках с уволенным Владимиром Петровичем? О вашем моральном облике. Но это отдельный разговор, давайте продолжим педсовет.

Олег сел, ошарашенно хлопая глазами. Какие пьянки? Почему Володька вдруг стал «уволенным?» Какой моральный облик?

— Ну куда ты лезешь, дурак! — шипел сидящий рядом Виктор Николаевич. — Зачем ты против ветра плюёшь? Сам же и окажешься весь…

К следующему утру, когда они с Ольгой ехали на электричке в пансионат, он уже переварил произошедшее, но ещё не успокоился. Иногда вдруг, вроде бы ни с того ни с сего, начинал говорить: «Я не знаю, кто в школе человек случайный, но если школа — это Анечка и Тамара, то случайный в ней — я! Нет, нужно уходить, правильно Вовка сделал!»

— Ну, Олежек, ну прекрати, — Ольга, как могла, пыталась его отвлечь. — Чего на работе не бывает! Ну высказался, ну забудется. Смотри, какие ёлки чудесные, снегом прикрылись, будто к празднику приготовились.

— Нет, не забудется. Она мне всё припомнит. И главное, ведь все согласны и все молчат.

— С чем согласны? С тем, что отметки неправильно ставят? Ну я не знаю, я ставлю, кто что заработал. Бывает, конечно… Но, я думаю, тут каждый сам за себя отвечает.

— Не в отдельных отметках дело, дело в сложившейся системе…

— Слушай, ну их. Ты что, собираешься мне все каникулы разговорами о школе испортить? Я не для этого вырвалась, с мамой скандалила… Мы едем отдыхать! Ещё одно слово про школу, и я за себя не отвечаю!

— Всё, всё, отдыхать так отдыхать!

Номер у них был маленький, с душем, телевизором и двумя односпальными кроватями, придвинутыми к противоположным стенкам. Олег их быстро сдвинул вместе и в центре комнаты, занимая её почти всю, возник огромный, как, хихикнув, обозвала его Ольга, «сексодром». Вот на нём-то они и провалялись чуть не все десять дней. Присесть в номере было толком негде, стулья не внушали доверия и подозрительно поскрипывали, и, волей-неволей, приходилось нырять в кровать.

Конечно, Олег уговорил Ольгу ехать в пансионат не только из-за слова, данного матери. Мог бы и наплевать. Но дома всё равно было не то. У него дома Ольга оставалась гостьей, отдающей ему лишь часть своего свободного времени, приходящей, дарящей и получающей ласки, а потом убегающей по своим делам, в какую-то свою жизнь, где Олегу места не было. С другими женщинами его подобные отношения вполне устраивали и даже радовали своей необременительностью, но с Ольгой было иначе. Ему вдруг захотелось почувствовать себя не просто любовником, а мужем, хотя бы на время. Ощутить себя в семье, но не сыном, пускай и взрослым, самостоятельным, а настоящим мужчиной.

Ещё в дороге его удивило количество вещей, взятых Ольгой. Сам он ехал с небольшой спортивной сумкой через плечо, в которой лежали спортивный костюм, пара рубашек, бельё да предметы туалета. Ольга везла средних размеров потрёпанный чемодан, пакет с какой-то снедью и раздувшуюся дамскую сумку.