В глубине стекла

— Нет, Владимир Петрович, спасибо, наверх я больше не полезу, ну их, а с остальным и сама справлюсь.

— Смотрите, смотрите, если что, зовите, где найти меня, вы знаете, или вот Олега попросите, он тоже всегда готов, как пионер. Ну ладно, пойдём, Олег.

Они зашли в кабинет к Олегу, но, оглядев его, Володька сморщился и потащил Олега к себе в спортзал. Там, в тренерской, они уселись за уже чистый, обжитой стол, синхронно улыбнувшись, так же синхронно произнесли: «Ну ты как?» и рассмеялись.

Были они очень разными. Володька — высокий, сухопарый, крепко сбитый. Во всех его несуетливых, но энергичных движениях ощущалась сила и пластика. Волосы он стриг коротко, но, даже будучи короткими, они упрямыми тугими кудряшками в беспорядке топорщились на голове, его ширококостные, крепкие руки и грудь, видимая в проёме расстёгнутой рубашки с короткими рукавами, тоже были покрыты густыми чёрными завитками. Крупный нос чуть с горбинкой, чёрный разлёт бровей… В общем, был он похож на «лицо кавказской национальности». Вот уже несколько лет, с тех пор, как начались в Москве теракты, он всё время таскал с собою паспорт, дабы иметь возможность доказать свою принадлежность к племени славян и коренных москвичей. Говорил он громко, напористо, часто помогая себе жестами. Был он уже несколько лет женат и в прошлом году справил своё тридцатилетие.

Олег был пониже ростом, русоволос, коренаст, будто бы то, что он недополучил в высоту, добирал шириною плеч, охватом груди. Его русые волосы, выгоревшие за лето до соломенной желтизны, были тонки, легко раздувались даже слабым ветерком, поэтому он тоже носил короткую стрижку. Говорил он негромко, очень спокойно и убедительно, жестикулировал мало, грубым шуткам предпочитал лёгкую иронию, был начитан, в прошлом ноябре обмыл с Володькой свои 24 года. «Пацан!» — заметил тогда Володька.

С первых дней работы Олега в школе они почувствовали взаимную симпатию, тем более что и мужиков-то в школе было всего трое: они двое, да ещё отставной майор, преподаватель ОБЖ, но тому было около шестидесяти, так что и пообщаться в школе больше было не с кем. Правда, общаться днём было и некогда. Всё время с детьми, даже не помнишь, с кем из учителей здоровался сегодня, а с кем нет, так и здороваешься весь день с каждым, кого встретишь, на всякий случай, чтобы не обидеть ненароком. Олег как-то после уроков зашёл в спортзал, когда там тренировалась школьная волейбольная команда, зашёл и встал у стеночки, пока заметивший его Володька не крикнул, чуть вызывающе: «Присоединяйтесь, Олег Иванович!» Олег присоединился и скоро уже стал часто после уроков заходить к Володьке «покидать мячик». У того по вечерам всё время были какие-то тренировки со старшеклассниками. Олег оказался не чужд спорту, играл и в волейбол, и в баскетбол, и в футбол, а когда рассказал, что много лет занимался подводным плаванием в Севастополе, ребята его совсем зауважали, да и Володька тоже.

— Ты где всё лето был? — спросил Володька. — Я пару раз звонил, тишина, никто к телефону не подходит. И видуха у тебя подозрительная, загорел как негр.

— Я как в Крым уехал почти сразу после выпускного, так весь отпуск и просидел, пять дней как вернулся.

— Невесту, что ли, там нашел?

— Невесту? Нет, не невесту. Я с подводными археологами работал.

— Халтурил, что ли? Деньжат подрабатывал?

— Какие там, к чёрту, деньги! Государству, Украине этой незалежной, наплевать, Россия теперь — заграница, археология никому вообще не нужна. Вернее, нужна, если что-то ценное найдут. Тогда да! Национальное достояние! Законы всякие, каждый лапу наложить рад. Потом это достояние всплывает где-нибудь на западном аукционе. А пока экспедиция, пока поиск, пока черновая работа, денег ни у кого не проси, не дадут.

— Ты что же, за свой счёт работал? Или это какая-то левая экспедиция? Как это? Чёрные археологи?

— Нет, нормальная экспедиция. Собрались просто ребята, которые за это дело болеют, выпросили кое-какие деньги на оборудование и питание. Только с аквалангом нормально работать там мало кто умел, вот я и согласился. Там в бухточке, на дне, галера лежит затонувшая, ещё со времён греческой колонизации. Сохранилось мало, но амфоры, керамика кое-какая, это есть. Копались потихоньку. Я больше инструктором, да за техникой следил и под водой поработал, конечно. Интересно!

— А кормили как?

— Нормально: каши, консервы, там бывший совхоз рядом, фрукты, виноград можно так набрать, можно купить за копейки. Объедались.

— Значит, ты весь отпуск из моря не вылезал. То-то я смотрю — рожа довольная, как негр чёрный… Эх, Олежка, завидую я тебе! Я бы тоже вот так, на всё лето, куда-нибудь в спортивный лагерь. И отдохнёшь, бывало, и отпускные все целы. Я, когда за клуб выступал, любил на сборы ездить. Днём тренировки, а ночью… У нас рядом женская волейбольная тренировалась. В номер только к утру. Тренер материл… Откуда силы только брались?! К осени деньжат поднакопится. А что, всё лето живёшь на халяву, купишь себе что-нибудь.