В глубине тебя (СИ)

— Нет, ларечницу в шпэти. Хорошенько выручает после закрытия магазинов.

— А ты чего так поздно сегодня?

— Да пробки, — говорю. — Пожар какой-то в центре. Небось, опять в каком-нить ресторане повар плиту не выключил... или разборки ресторанной мафии...

Сорин посмеивается, и даже Рози горько усмехается моим попыткам развеселить.

Сначала Рози и Сорин уговариваются на мое приглашение, но когда выскакиваю от Викиты с вином, морепродуктами и еще какой-то белибердой, они, успев позажиматься у меня в машине, заявляют, что оправляться от пережитого шока хотят все-таки у Сорина. Пусть к нему и далеко ехать — меня парить они не хотят. Ловят такси и наотрез отказываются, когда пытаюсь затолкать снедь им в нагрузку.

Домой приползаю еле живая — пришлось, как обычно, ставить в гараж «мини», затем полтора квартала тащиться от гаража пешком, да еще с этими треклятыми продуктами. Креветки начинают оттаивать, у меня промокают джинсы, и в мокром я мерзну.

До квартиры добираюсь почти бегом, но на последних метрах меня успевает накрыть дождь, не поспевший на пожар.

Дома не успеваю даже волосы подсушить — пока вываливаю свои подтаявшие покупки в раковину на кухне, трезвонит домофон:

— Сис!!!

А, черт, забыла...

В голосе Эрни — упрек:

— Это я.

— Так, — говорю и открываю ему нижнюю дверь. Из домофона слышу:

— Со мной Дебс.

— Так-та-ак, — пропеваю, чувствуя воцаряющуюся во мне усталую задолбанность.

— И... нас трое.

— Ага... — выглядываю из окна, но их двоих уже не вижу, а вижу только... да быть не может... ТА-А-АК...

В мою квартиру вваливаются Эрни и Дебс. Третьим в их честной компании вваливается большое, мокрое, пованивающее нечто, которым, в свою очередь, оказывается довольно крупный желто-черный эрдельтерьер.

Эрдель пытается поставить мне на пояс мокрые, грязные лапы, Дебс принимается давать ему команды, а Эрни просто и резко оттаскивает его от меня под недовольные возгласы Дебс.

Тут только замечаю, что ребята до того промокли, что мало чем отличаются от собаки.

— Сис, — тараторит Эрни, — нас из дома выгнали. Из домов. Мы тебя тут с утра ждем. У нас уже телефоны разрядиться успели. Мы у тебя перекантуемся пока? Втроем?..

— Ну, шутки у вас...

Чуть съежившись, они переглядываются.

— Вы ж прикалываетесь?

Робость их быстро проходит, и они хором «успокаивают» меня:

— Не-е, не-е, не прикалываемся.

— Как зовут-то его хоть?.. — спрашиваю зачем-то, будто что-то изменится от того, что я узнаю.

— Никак. Мы пока не знаем, как. В приюте взяли, у службы спасения собак Венгрии. Кличку нам сказали самим придумать.

— Рикки... фью-фью, — свищу я, а пес глядит на меня безразлично, но добродушно. — Ко мне, Рикки. Чего? — поясняю им. — В собачьей кличке надо, чтоб буква «Р» была. А на «Рекса» он не тянет.

***

Ночь проходит неважно. Эрни и Дебс, пользуясь случаем, беззастенчиво эксплуатируют мой диван, а собаку выставляют за дверь, чтобы не мешала эксплуатации.

Сначала эрдель, требуя, чтобы они его впустили, скребется к ним в дверь, затем — в другую дверь, то есть, ко мне.

Я пытаюсь делать, как его «хозяева» — не обращать внимания. Но пес, по-видимому, и через дверь слабину чует — начинает подвывать, затем негромко, но гулко и мерзко-требовательно тявкать.

Решительно вскакиваю, чтобы наехать на этих двоих и притянуть их за шкиряк к их зверюге, которая тем временем пробирается ко мне.

Добившись своего, Рикки растягивается возле кровати и преспокойно укладывает морду на лапы. До самого утра его уже не слышно, только чувствуется запах мокрой псины.

— А мы специально его не впускали, — поясняют за завтраком эти комики. — Дрессировали. Пусть привыкает спать в коридоре.

— Надеюсь, не у меня в коридоре?

— Не-е. Просто у Леи, — поясняет Эрни, — аллергия на собак. Ну, папа и взорвался. Если он приучится спать в коридоре, у нее аллергия будет меньше проявляться.

— Это вряд ли, — говорю с уверенностью, впрочем, тут же прикусываю язык. Треплю эрделя за ушами, а он лижет мне руку.

Просохший и накормленный остатками завтрака, Рикки оказывается симпатичным, вполне дружелюбным — и непослушным, как все собаки, с которыми никто никогда не занимался дрессировкой.

Но нужно же с чего-то начинать. Его черным глазкам противостоять чертовски трудно, когда он клянчит вкусное, но, хоть это и не моя собака, решаю проявить с ним твердость характера и не давать «со стола».

Они выводят его гулять, а я даю им денег на собачий корм. Потом Дебс удается до чего-то там договориться со своими мамашами, и она уезжает домой, а пса оставляет с нами.

Под вечер за Эрни приезжает отец.

Мы давно не виделись с отцом. Он всегда рад, если ему удается увидеться со мной и приезжает ко мне редко, но с удовольствием.

Теперь отец здоровается строго и сухо:

— Почему не сообщила, что он у тебя? Мать со вчерашнего дня себе места не находит, мне все нервы вымотала.

— Вчера я и сама не знала, что он у меня, — не менее сухо и не менее раздраженно отвечаю я. — Только под вечер узнала. Домой поздно приехала.