В глубине тебя

Стараюсь не ругаться на последних метрах, говорить спокойно и равнодушно.

— Его нет рядом, но он есть у тебя в голове. До него не было ничего похожего, а теперь ты тоскуешь. Я знаю, Кати, что такое одиночество — теперь и ты по-настоящему его ощущаешь. Собаку, вон, завела.

— Мне ее подкинули.

— Я тебя умоляю. Короче, я работаю над анализом — тебе. Надиктую, пришлю — просто прослушай, когда будет свободная минутка, а ты сама — в состоянии воспринимать. Пока.

Может, она специально устроила сейчас весь этот отвлекающий маневр, чтобы избежать долгих и грустных прощаний.

Я — это не Каро. Выхожу от нее и осознаю, что больше ее не увижу, вернее, когда увижу — сама теперь не знаю. Меня начинает трясти, как на аттракционах в юности, только без гормона счастья.

Уже отойдя от их дома, с другой стороны улицы вижу Симона с ребенком в сопровождении няни Евгении Михайловны. Меня подмывает подскочить к нему, удостовериться, что все в действительности так, как сказала Каро, что она ничего не насочиняла, и они и правда уезжают в Израиль. Нелишним будет также сигнализировать ему, что я за ним наблюдаю, но… вновь чувствую, что это неуместно и отпускаю их навстречу их судьбе. И снова, в который раз мне кажется, что все будет хорошо. У них, по крайней мере.

— Ну что, парень, — тискаю дома Рикки — его только что вручила мне дог-ситтер. — Бросили нас, м-м-м? А я ж говорила…

Но отчего-то мне совсем не грустно. Собака, которую я типа «завела, чтобы скрасить себе одиночество», делает своей барашково-кудрявой головой невероятный подброс ко мне и лижет мне лицо. Я всегда его за это ругаю, как и за то, что он спит у моей постели. Но я не знаю, как ругать правильно, поэтому вся моя ругань проваливается куда-то, нигде не задержавшись. А Рикки, как мне кажется, рулит мной.

Ему явно нужна дрессировка. Просто поначалу я была уверена, что он у меня не задержится, поэтому не помышляла ни о собачьей школе, ни о том, чтобы элементарно проконсультироваться в сети. Но время идет, он у меня уже третью неделю и теперь вряд ли сам куда-то денется. Обратно в приют я его не отдам ни за что на свете — приняла в семью, что ли.

Как видно, дрессировать придется. Заставила себя почитать и узнала, что любой пес — это все тот же волк, а ты — его стая. А в стае может быть только один вожак, и если это не ты, то, значит, он.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ВТОРАЯ Мечта моряка

У нас почти зима — не верится, что сейчас вообще где-то может быть тепло.

— Каро уезжает, ты в курсе? — рассказываю Рози.

— Когда?

— Скоро. Вот-вот.

— Куда? — спрашивает Рози. — Как она там, вообще?

— Муж по состоянию здоровья увозит их с ребенком в Израиль.

— М-да, там медицина сильная, — рассеянно соглашается Рози. — Блин, я б тоже сейчас уехала, чесслово.

— Что, так плохо все с «Констанцей»?

— Пипец, — вздыхает Рози. — причем, полный. Ну просто все пинают — менты, страховка, ведомства — одно, другое, третье…

— С ведомствами помогу, — говорю. — Давай, скажи Сорину, пусть на меня доверенность выпишет…

— Конфет, да я ж знаю! — с влюбленным драматизмом восклицает Рози. — Да только ведомства еще меньше всех напрягают. Какая-то тварь на полном серьезе настучала — это, мол, отмыв бабла, накол страховки. И тут они его так за жопу взяли — и тот отчет им подавай, и эту экспертизу. Будто какой-то рукастый гад подставил.

Мы-то с ними втроем на гопников тех думали, но полиция тверда и неумолима — слишком мало против тех улик, вернее, никаких.

— У него есть конкуренты? Обваленная крыша? — спрашиваю. — Среди своих?..

— Ты хочешь сказать, среди наших, — горестно вздыхает Рози. — Он сам не знает или говорить не хочет. Все по-своему делает… Он только с виду такой добродушный… ух-х, Кати, как же я с ним задолбалась, с паразитом…

Она в отчаянии — и пышет жаром от полноты чувств к Сорину, чему сама же улыбается.

Да, думаю, это они могут — а ты с ними долбайся. Но и не любить их нельзя — это тоже факт.

— «Левака» много? Окромя «Констанцы»?

— Изрядненько, — говорит Рози. — Но это ж давно у него, и Констанца была давно, только под другим названием. Это я несчастье ему принесла.

— Он тебе сказал?

— Не, сама так думаю.

— По-моему, зря. Во-первых, «счастья» или «несчастья» в бизнесе не бывает, а во-вторых, это ж не ты подожгла. Он-то сам как?

— Да ниче. Другие источники дохода есть же. Обидно, правда — столько вбахал. Плюс он любил это кафе, я же знаю. Плюс сказал пару раз — жалко, он ведь меня там повстречал, но и, мол, подумаешь — четыре стенки, потолок. Стойка со стульями. Похер. Не первый раз наезжают.

— Так это наезд все-таки был?

— Ох-х, да не знаю я…

Рози действительно устала.

Да ей и не надо знать, а надо… отдохнуть, думаю внезапно. Отойти от всего этого. Правда-правда, им обоим надо. Как-нибудь все разрешится, а не разрешится — элементарно подождет.

— Слушай, — говорю, — а твой же в других своих точках не сам пашет?

— Не-а.

— То есть, они у него уже давно и люди там надежные, проверенные.

— Ну да. В основном, родня его.

— Значит, теперь ему… вам с ним сам Бог велел поехать в отпуск. Хочешь?..

— Чего? — не понимает Рози.