В глубину

Ну да, та схватка в баре «Белолобого красавчика», во время которой он почти умер, принесла ему очередную волну славы. Причем едва ли не большую, чем любые предыдущие. Хотя в этот раз его заслуги в этом почти и не было. По существу, единственной его заслугой за все время схватки было то, что он… не дал себя сразу убить. Все остальное сделали другие люди. А слава отчего-то досталась ему.

Как выяснилось, его возможный убийца, похоже, не имел никакого отношения к тем силам, которые стояли за Толстым. Зато к самому Кумле – самое непосредственное. Он оказался его отцом!

Когда пришедшему в себя Андрею, которого «удержал» Петрель, к его счастью, не только оказавшийся во время его боя с Кумлой-старшим поблизости, но и продолжавший в момент его «прихода в себя» все еще накладывать на него очередные лечебные формы, сообщили эту сногсшибательную новость, он ошалело выдавил сквозь только-только сращенное Петрелем горло:

– Но… кха-ак? Де-эти же невосмош… кха-а…

– Ну, ты даешь, парень, – усмехнулся Ушем, опустившийся на колено рядом с его гравиносилками. – Это здесь, в Коме, детей заделать невозможно, но ведь и никто из нас в Коме не родился.

Андрей несколько мгновений обдумывал эту новость, за время которых Петрель наконец-то закончил очередную форму и начал устало подниматься на ноги, а затем озадачено просипел:

– Н-но вхе-едь…

– Вот что, Кузьмич, – прервал его лидер команды «Потер». – Твоему «лечиле» и так тяжело тебя «держать», так что давай погоди с вопросами. Мы сейчас отволочем тебя в покои покойного Пангрима, где ты сам себя подлечишь, ну, насколько сможешь, а затем сразу переправим в медцентр. А то Петрелю еще леди надо заняться. Она-то куда больше тебя ждала…

– А-а, – тут же вскинулся землянин. – А ка-ак о-онакх?

– Да ничего – выкарабкается, – добродушно усмехнулся Ушем. – И как это она под руку этому уроду попалась?

– О-накх… мнуа… у-умкх, – мрачно сообщил Андрей, потом, поняв, что все равно не способен ничего рассказать, и так форма, закрывающая располосованное горло, еле держится, энергично задвигал руками.

– Значит, тебя прикрывать полезла, – сделал вывод Ушем из его жестикуляции. – Узнала его и рванула на помощь. – Он вздохнул, покачал головой и констатировал: – Дура! Селистерв Кумла – один из лучших фехтовальщиков Кома. ВСЕГО Кома. Ему таких, как она, и сотня не помеха! Да и ты…

Андрей молча кивнул. Да и что тут скажешь? Так и есть. Если бы его противник знал о комбезе или хотя бы решил прекратить попытки пробить его на пару попыток раньше…

– Ладно, давайте, быстро волоките его куда сказано, – поднимаясь на ноги, приказал лидер команды «Потер» столпившимся вокруг бродникам из команды Андрея. – А то ваш лидер даже с перерезанным горлом меня вконец заговорил.

– Эт мы счас, – торопливо забормотал Бабурака, первым впрягаясь в гравиносилки. А когда землянина уже выволокли из зала «Белолобого красавчика» и рысью потащили по улице поселения, наклонился к лежащему и восхищенно прошептал:

– Ну, ты, лидер, и крут! Самого Селистерва Кумлу в рукопашной схватке упокоить…

Андрей уставился на него ошарашенным взглядом, а затем отрицательно мотнул головой (отчего в районе горла резануло болью) и с трудом просипел:

– Это нейх йа…

– Как же – не ты, – хмыкнул Бабурака, – а чей клинок в его глазнице торчал? Мой, что ли? – Он покачал головой и, вздохнув, закончил: – И кто бы знал, что он родственник Толстого…

– Это – да.

Несмотря на одно и то же именование, только по нему отследить родственные связи Толстого Кумлы и вот этого внезапно объявившегося в поселении убийцы было практически невозможно. Ну не считать же, что все проживающие в России люди по имени Василий – непременно являются друг другу близкими родственниками? Или Иваны? Или Семены? Или пусть даже какие-нибудь носящие более редкие имена, типа Эдуардов? Так и здесь, в Коме, масса совершенно чуждых друг другу людей носила вполне себе одинаковые имена, прозвища, фамилии, патронимы или иные личные идентификационные именования. Так что угадать, есть ли между носящими схожее или даже вообще одно и тоже личное идентификационное именование какая-то родственная связь, в Коме было чрезвычайно трудно. Тем более, что вследствие полного смешения миров, цивилизаций и вселенных, творящегося в Коме, традиций подобных именований здесь существовало великое множество. Вследствие чего зачастую невозможно было понять, каким из вариантов именований человек тебе представился. Нет, понятно, что чаще всего это было имя или прозвище. Но чаще всего – не значит всегда…

– …то…акой…Элистрв…Умла? – просипел Андрей, когда очередной раз собрался с силами.

– Ну, ты даешь, лидер! – удивился Бабурака. – Это ж легенда Кома. Самый известный фехтовальщик! Он брал по сто тысяч за блой занятий в его фехтовальной школе. Единственный из всех. Остальные мастера, даже очень известные, перебивались десяткой-двадцаткой, а он брал сотню. И все равно отбоя от желающих не было. А ты его завалил! – Бабурака счастливо вздохнул. – Ой, шуму теперь будет…