В глубину

День лидера команды «Кузьмич» был распланирован жестко. Утром он, под руководством Огрома, вовсю осваивал доспех. Затем формировал заказы на расходники и оборудование и обсуждал с ближним кругом варианты того, куда стоит податься. Вечером были собеседования с кандидатами в команду, число которых после столь мощного загула едва ли не утроилось. Ну а ночи… ночи были заняты Эстилен. Кларианка была невероятно страстной и вкладывала в их ночи всю себя. Без остатка. Она и засыпала-то первой потому, что после всего, что они творили, сил у нее не оставалось ни грамма. Даже сесть на кровати не могла – руки дрожали и подгибались. Но утром Эстилен упрямо поднималась первой, на дрожащих ногах, по стеночке, добредала до душевой, а уже из нее, вполне себе грациозно, уносилась вниз, на кухню, – делать ему завтрак. Андрей попытался притормозить кларианку, мол, это он должен носить ей кеоль в постель, да и завтракать вполне может внизу, в баре, и тем, что готовит Укуль или кто-то из его поварят. Но Эстилен только улыбнулась и покачала головой.

– Ты – мой муж, и значит, кормить тебя – моя обязанность.

После подобного заявления землянин нервно хмыкнул. Да уж, провалиться хрен знает куда и – опа, даже не заметить, как тебя женили. Не хи-ило. Впрочем, подобная реакция Андрея, вероятно, была, так сказать, отрыжкой его земной жизни. Жизни, в которой женщины изо всех сил старались «вырваться из кухонного рабства» и вообще избавиться от максимума семейных обязанностей, издревле ложащихся на женские плечи, чтобы «получать удовольствие от жизни не меньше, чем мужчины». При том даже не подозревая, что именно эти их стремления к «свободе» как раз и уничтожают само понятие семьи, поскольку роли в традиционной, настоящей семье были, так сказать, стандартизированы еще тысячи, а то и десятки тысяч лет назад. И как только отказ от их исполнения в каком-то обществе становится сколько-нибудь массовым, так сразу же в нем начинает исчезать и семья, заменяясь сначала «игрушечными суррогатами» типа гражданского или, там, гостевого брака, а потом переходя в нечто вообще прямо противоположное, что можно называть браком только глумясь. Впрочем, если быть честным, в оставленном им мире у мужиков с отыгрыванием своей «стандартной» семейной роли так же было не все в порядке…

Так вот Эстилен, совершенно точно, подобного не хотела. А наоборот – хотела семью. И потому каждое утро упрямо вставала и, держась за стенку, брела в душ, не обращая внимания ни на какие речи «любимого».

Но через три ски все как-то устаканилось. Народ еще около ски собирал себя в кучу, а затем жизнь вошла в привычное русло: обучение, тренировки, заказы, собеседования с кандидатами, размышления и бурные обсуждения вероятных путей усиления команды… Причем основной толчок к тому, чтобы планы Андрея начали воплощаться в жизнь, дали вовсе не обсуждения в ближнем круге, а разговор с совершенно посторонним для команды человеком. Ну, относительно посторонним. С Ушемом.

Лидер команды «Потер» в тот вечер неожиданно заявился в бар «Белолобого красавчика».

– Привет, Кузьмич!

– А? О, привет, Ушем! Какими судьбами? – расплылся в улыбке Андрей, и, отодвинув от себя распечатки, с наслаждением потянулся. – О-хохо, устал… Кеоль будешь?

– Не откажусь, – кивнул лидер «Потер», усаживаясь прямо на стол. – Над чем голову ломаешь?

– Да так… балуюсь, – со вздохом ответил землянин. – Над будущей структурой команды думаю.

– И в чем проблема? – удивился Ушем. – Чем тебя какая-то из наработанных не устраивает?