В глухом углу

Вера по-прежнему шла впереди, скрип лыж единственный нарушал вечернее лесное безмолвие. Белый Верим полушубок окрасился в тонкие цвета, стройная, вся розовая, она скользила между стройных розовых стволов. Миша, опустив голову, молча шел по ее лыжне.

Недалеко от поселка Вера остановилась. Тайга погасла, снег посерел, теперь вспыхнуло, словно подожженное недавним лесным сверканием невысокое смирное небо — оно расширилось, стало выше и глубже. Мрак захватывал север и восток, на юго-западе разливалась неистовая заря. Дымные пламена рвались из-за края земли, ночь оттесняла их, вскоре только гранатово-красное кольцо отмечало точку, куда упало солнце.

Вера протянула руку на закат, его последние блики еще играли на ее похудевшем лице — никогда она не казалась Мише такой красивой, как сейчас.

— Чудесно, Миша, правда?

Миша спросил с горечью:

— Скажи, ты еще любишь его?..

Вера ответила медленно, словно раздумывая:

— Не знаю… Нет, не люблю! За что его любить?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ НЕБО СТАНОВИТСЯ ГЛУБЖЕ

1

Из-за болезни Вали Лена перестала приходить к Чударычу. Она не являлась в библиотеку даже в воскресные дни, свободные часы захватывал Георгий. Чударыч попенял ей при встрече, ее тронули его ласковые укоры. Она пришла вечерком после работы. Старик провел ее в свою комнатушку, усадил на стул, сам сел на топчан. В читальном зале уже не было так много народа, как в первые дни, и читатели справлялись сами. Один Игорь по-прежнему приходил каждый вечер, но теперь изучал не справочник юного каменщика, а технологию деревообделочных работ.

Чударыч интересовался, где Лена проводит свободные часы. Поколебавшись, она рассказала о встречах с Георгием. Она ожидала, что Чударыч разругает ее за легкомыслие, но он даже не удивился.

— Я был уверен, Леночка, что рано или поздно вы подружитесь!

— Мы разные люди, — сказала Лена. — Но, откровенно говоря, я к нему переменилась. Раньше я видела в нем одно плохое.

Чударыч постарался скрыть улыбку.

— Думаю, вы оба переменились. Он стал лучше, вы — глубже. Раньше вы различали его поверхность, теперь проникаете в сущность.

— Но почему же все время видела одно да одно, потом — без подготовки — совсем другое?

На это у Чударыча нашелся обстоятельный ответ, нечто вроде теории развития характеров. Человек развивается не постепенно, а большими скачками. Движение по жизни походит на веревку с узлами: длинный ровный участок, на нем накапливаются пока еще незаметные свойства и особенности характера, потом, при крупном событии, они разом проявятся и закрепляются — узел. Новое движение по ровному участку, новое накопление свойств и особенностей, новая вспышка — второй узел. Он не хочет этим сказать, что у человека за жизнь сменяется много характеров, или, как раньше говорили, «душ». Нет, душа одна, но она движется из одного состояния в иное, она может стать лучше и хуже, осуществить и погубить заложенные в ней возможности — она та же, но и другая, вот как он это понимает. Она растет, у нее свое младенчество, детство, зрелость и увядание. Любовь — одно из сильных и своеобразных состояний души, когда она приходит, дремлющие возможности вдруг словно вспыхивают. Человек не преображается, а осуществляется, меняет свое состояние, как меняет его дерево, зацветая. И, конечно, любовь чаще всего — несравненно чаще — пробуждает лучшие свойства человека.

— Любви у нас нет, — сказала девушка. — Но он ухаживает за мной, это правда.

— Ухаживает?

— Это принято среди парней. Они часто ухаживают потому, что не знают других отношений. Ухаживать проще, чем дружить.

— Верно, Леночка! Любовь всеобща, нет таких, кто избежал бы ее, а большая дружба выборочна, не все ее удостаиваются. Но не думали ли вы о том, что всякое ухаживание потихоньку перерастает в любовь?

— Думала, — призналась девушка. — И это меня временами пугает.

— Пугает, что вы влюбитесь?

— Кто же испугается любви? Любовь — радость. — И я так думаю.

— Меня пугает, что ухаживания наталкивают на сближение. Любви нет, а близость как-то возникает. Мне кажется, это отвратительно.

— Вы строгая, Леночка.

— Лучше быть строгой, чем грязной.

— Да, конечно… Но только вы не совсем правы. Чувство — штука сложная. Вы можете не видеть любви, а она уже есть.

— Не понимаю.

— Знаете, Леночка, болезни перед тем, как стать явными, проходят скрытый период — латентное состояние. У любви тоже есть латентное состояние. Вы еще не открыли ее внешних признаков, а она уже угнездилась, растет и вырабатывает тайные вещества и излучения, облагораживающие человека.

— Мне кажется, вы преувеличиваете. В любви много эгоистического и низменного, я бы не сказала, что она — главный двигатель человеческого усовершенствования.

— Не главный, Леночка, не главный — один из многих.