В гнезде Орла

— И каков план? — Анна в моменте внимательно посмотрела на невероятно болтливого рейхсфюрера СС и поняла, что бояться его не стоит. Он только пытается казаться важным, значимым, сильным, но это только маска, за которой прячется обиженный мальчик. Слишком много слов. — Что от нас требуется?

— Ждать фройлян, — Юрген вернулся в кресло. — Скоро своё слово скажут силы Республики. Я облегчил им путь, мои лучшие дивизии уже в Берлине, когда будет нужно, город перейдёт под мой контроль.

— А что дальше? — Анна хотела знать всё. — Вы можете нам сказать?

— Снова ждать и действовать по ситуации, — глаза Юргена заблестели, он находился в таком возбуждённом состоянии. Ему хотелось говорить и говорить. Его слушали, и ему это несказанно нравилось. — От японцев можно ждать чего угодно. Но что-нибудь придумаем. На крайний случай кинем им на растерзания «западные державы» … — истеричный смех наполнил зал, разносясь от стен звонким эхом. — Помните, всё предрешено. Все всё поделили. Каждый получит своё. Вы — победу над режимом, — на последнем слово определённый акцент, — я власть, Польше независимость, пусть поиграют, Россия — территории, Алекс — что-то своё, правда, пока не совсем понимаю, что…

Юрген задумался. Анна и Максим тоже. Они вдвоём смотрели на рейхсфюрера и понимали, что судьба мира в руках безумца. Его обиды на нереализованные амбиции буквально выплёскивались через край. Маленький мальчик в теле старика хотел доказать миру, своим бывшим коллегам, да кому угодно, своё могущество, желание поиграть с игрушками, которые ему не давали, а быть может выиграть на конец эту чёртову партию в шахматы. Плевать, что он просто нажмёт на курок и расстреляет своего оппонента. Если противник капитулировал, был уничтожен, значит партия в пользу Юргена, а победителей не судят.

Лёгкий гул ветра доносился с улицы через открытое окно, он тоже был слушателем, подслушивал, но не слышал. Он замирал, словно разочарованный, и с тихим вздохом уносился прочь, унося с собой лишь смутные догадки о том, какие мысли были в голове рейхсфюрера.

Юрген достал очередную сигарету, посмотрел на неё и не стал закуривать. Не хочется. Оставил её на столе, рядом с пепельницей. Пусть лежит. Он начал катать её из стороны в сторону. Утомился, даже во рту пересохло.

Максим сложил руки в замок и молча на них уставился. В голове одной Анны одна мысль перескакивала с другой. Нужно что-то спросить. Вернее, о ком.

— Скажите, Юрген. Вы не раз упомянули имя Алекс. Вы так именуете Алексея Петровича?

— Мы давно были знакомы с Алексом, — Юрген положил щеку на кулак и продолжил, катать сигарету из стороны в сторону. Алексей Петрович?Интересно себя именует Алекс. Решил вернуться к корням? — Он посмотрел на пару. — Как же это глупо звучит! Не находите?

— Расскажите нам об Алексе? — попросил Максим.

— Да! — оживился Юрген. Его снова хотели слушать. — Давайте только за обедом, если вы не против, то пойдёмте поедим. Я угощаю!

Глава 6

За обедом Юрген на втором этаже уютного ресторанчика в центре Гамбурга рассказывал паре, как он познакомился с Алексеем Петровичем в сентябре восемьдесят первого во время деловой поездки в Свободные штаты. Ему, тридцатидвухлетнему оберстгруппенфюреру СС, правой руке Генриха Мюллера, сорокадвухлетний дипломат представился Алексисусом Намом, приёмным сыном известного немецкого врача Петера Нама.

Они были совершенно разные по статусу, однако это не помешало им за время поездки проникнуться к друг другу дружеской симпатии и продолжить общаться по возвращению в Рейх.

— Вы можете спросить, чем он меня привлёк? — Юрген задумчиво взглянул в окно. По улицам одна за другой проносились машины, от колёс которых во все стороны летели брызги на людей и солдат, что шли по своим делам, и на сам город в целом. Гамбург ему не нравился, насмотрелся он на масштабные, но весьма унылые виды во времена своего детства в Берлине. — Алекс курил. При мне, главе делегации, человеке, который по щелчку мог разрушить его жизнь. Да, мы находились не на своей территории, но никто, замечу, никто не нарушал правила, только он.

Анна и Максим продолжали внимательно слышать. Юрген, не скрывая, восхищался Алексеем Петровичем. Дипломат для него был словно из другого мира, человеком, который мыслит по-иному. Громко и открыто ругающем нынешний строй, восхищался Российской Республикой и Свободными Штатами. Россией — за их не покорность, зато как они на обломках Советского Союза не рухнули под гнётом Рейха и смогли наладить жизнь в доселе малозаселённых регионах Сибири, а Штатами — за их непоколебимое право отстаивать своё. Пока Канаду повсеместно под себя меняла Япония, американцы, пусть и под жёстким контролем, оставались верными себе, со своими джинсами и кока-колой.