В гнезде Орла

— Дурной сон, — она приподнялась. По ощущению поезд стал замедляться, пока это окончательно не подтвердилось раздирающим уши скрежетом тормозов, перекрывающим все другие звуки. — Приехали…

Максим тоже приподнялся. Взял Анну за руку и принялся ждать, когда поезд окончательно остановится. Все другие пассажиры вагона начали вглядываться в окно. Никто из них не представлял в какой части Берлина они окажутся. Без Юргена они не знали, каков их следующий шаг.

Парень надел мундир и достал из кобуры пистолет. Двери поезда открылись, и он медленно вышел на пустую, неосвещённую станцию метро. Никаких опознавательных знаков, ничего. Всё заброшено. Кругом пыль и спёртый воздух.

Максим вышел на перрон, а вслед за ним и Анна. Они осмотрелись и поспешили найти выход на поверхность. Быстрым шагом, оставив людей Юргена ждать непонятно чего, они поднялись по неработающему эскалатору в большой облицованный мрамором туннель. Пошли дальше, пока не уткнулись в запертую дверь, из-за которой доносились голоса людей. Парень навёл пистолет на замок и выстрелил. Дверь отворилась им в глаза ударил яркий свет.

Когда глаза не много привыкли к свету, пара увидела, что на них смотрят, попятившись хорошо одетые люди.

— Welche U-Bahn-Station ist das?[2] — спросил Максим.

— «Kochstrasse». — с опаской ответил полный мужчина.

Максим всё понял, схватил девушку за руку и потянул за собой. Они находились на центральной ветке берлинского метро. У парня ещё оставались с собой поддельные документы, поэтому по надобности он был готов их предоставить. Благо красные повязки делали своё дело. Толпы берлинцев бесконечных потоков, посматривая на странную пару в форме, старались не стоять у тех на пути. Красные повязки означали для них, что эти люди очень важные и влиятельные.

Поднявшись в город Анна с Максим ощутили свежее дуновение ветра. Берлин, в отличие от залитого кровью и огнём Гамбурга, жил прежней жизнью. Для простых берлинцев их образ жизни ни капли не поменялся. Все сообщения, заполонившие сеть, были для них чем-то далёким, не существующим, и неважно, что в городе двести километров от них, сейчас творится самая настоящая бойня. Они — жители столицы, их это никак не должно касаться.

— Даже не вериться, что здесь всё иначе… — прошептала Анна, глядя на залитый огнями вечерний Берлин.

— Боюсь, что ненадолго, — Максим сам ничему не верил. — Мы в центре Рейха, в городе, где все живут совершенно иной жизнью. Весьма далёкой от реальности.

[1] Открыть огонь (пер. с нем)

[2] Какая это станция метро? (пер. с нем)

Часть III. Глава 1

16 декабря 1972 год

На конспиративной квартире в Берлине, на Лейпцигерплатц, с самого утра было неспокойно. За дубовым столом в напряжённой атмосфере сидели четверо мужчин за тридцать. Кто-то в чёрной эсесовской форме, кто-то в дорогом костюме, сшитом на заказ, а кто-то простой гражданской одежде. Они были молоды, с большими амбициями. Элита Рейха, лучшие в своём деле люди, готовые менять мир. Ведь если этого не произойдёт, вся империя, созданная Гитлером, в один момент просто рухнет. Германская идентичность скоро может выйти боком. Только отцы основатели всего этого не увидят, они практически все уже кормят червей.

Монотонно гудел обогреватель. Зима выдалась холодной. За окном стоял хороший минус. Не повезло бы сейчас случись война. Люди попросту бы замерзали, не имея возможности согреться в тепле. Всюду слышался бы вой сирен, напоминающий о тревожной ситуации. В такие моменты особенно ценишь мир.

— Мюллер точно с нами? — спросил Марио Штиндель, темноволосый, коренастый штандартенфюрер СС. Его мучали сомнения, он сомневался в правильности их действий. — Я хочу быть уверен, что нас поддержат.

— Он ни с кем, — ответил Харм Келлер, высокий зеленоглазый блондин с зализанными гелем на левый бок волосами и широкой белоснежной улыбкой. — Мюллер просто закроет глаза, он как никто другой понимает, куда катиться страна. Он хочет остаться при своём, вот и всё.

— Все крупные газетчики нас поддержат, моё издание начнёт, а все остальные подхватят, — отчитался главный редактор газеты Das Reich Рудольф Альтман в сером строгом костюме, пошитом на заказ. — Мои журналисты готовы сделать всё, — он поправил свои коричневые волосы, упавшие на его прямоугольный лоб. — и даже больше. Никому не нравиться, что Гиммлер урезал нам финансирование.

— Неудивительно. Вы после смерти Геббельса сильно изменили направленность газеты, — улыбаясь, подметил Оливер Штайнмайер, партийный член НСДАП, молодой, но в то же время самый перспективный политик Рейха. От него сильно пахло одеколоном. Его горящие, живые глаза так и видели новый путь, по которому должна пойти страна. — Уберём Гиммлера, и всё изменится, у нас для этого есть все ресурсы.

— Только нужен исполнитель. — Рудольф постучал пальцами по стулу. — Старый маразматик сейчас мало кого к себе подпускает. Даже у Мюллера не всегда получается поговорить с ним наедине. Он стал слишком подозрительным…