В годы большой войны

Полк «Бранденбург-800» был детищем адмирала Канариса, возглавлявшего военную разведку и контрразведку нацистской Германии. Полк добровольцев-головорезов под видом строительных войск располагался в Бранденбургской провинции. Сейчас его перевели ближе к советской границе. Солдаты-диверсанты зарекомендовали себя в недавних боях на Западном фронте. Переодетые в голландскую военную форму, они строем вышли к реке Маас, к каналу Альберта в районе Маастрихта и без выстрела захватили мосты. Это произошло за несколько минут до начала артподготовки, развязавшей настоящую войну на Западе. Голландцам не удалось взорвать мосты, и немецкие войска без потерь переправились на противоположный берег Мааса.

Так было. Так решили действовать и сейчас.

Заместитель Гейдриха доложил, что обмундирование русских солдат добыли, есть даже комплекты одежды командного состава. Намечен захват переправ в тылу советских войск — километрах в двадцати от границы. Представитель Гейдриха развернул карту участка предстоящих боевых действий.

— По согласованию с оперативным отделом, операция намечена прежде всего в районе Двинска — у моста через Двину. Затем, — он запнулся — русские названия так трудно произносимы, — на реке Биберца, — прочитал он по складам… — Деревянный мост — сто восемь метров длины.

Гальдер склонился, поправив пенсне, над крупномасштабной картой.

— Нас особенно интересует мост через Двину, — сказал начальник генерального штаба…

Вечером в его рабочем дневнике появилась новая запись:

«Закончена разработка для активного стратегического развертывания «Барбароссы». В распоряжение Листа передается рота полка «Бранденбург-800».

Одной из составных частей стратегического плана предполагались действия десятой роты полка «Бранденбург-800». Действия эти были столь секретны, что о них даже не упоминали в донесениях штабов германского вермахта.

После совещания с Гальдером генерал Курт фон Типпельскирх отправился к шефу имперской разведки. Адмирала Канариса он еще застал в его служебном кабинете на Крипицштрассе.

Кивнув адъютанту Канариса, который вскочил при его появлении, фон Типпельскирх без доклада прошел в кабинет руководителя абвера. Он часто бывал здесь, в кабинете, увешанном картами многих районов мира. Карты меняли в зависимости от заданий, исходивших из ставки Гитлера. Здесь висели когда-то карты Австрии, Чехословакии, Польши… Теперь на их месте, занимая половину стены, спускалась до пола карта Советской России.

На другой стене кабинета — галерея портретов прежних руководителей абвера, и среди них — в центре — большая фотография полковника Николаи, возглавлявшего имперскую разведку в годы последней мировой войны. Над рабочим столом — портрет Адольфа Гитлера, а чуть ниже фотография с дарственной надписью генерала Франко, с которым адмирала Канариса связывали давние узы дружбы.

И еще на рабочем столе стояла бронзовая статуэтка — три обезьянки, прижавшиеся одна к другой. На первый взгляд они походили на скульптурную группку, распространенную на буддийском Востоке, ставшую символом отрешенности, невмешательства в дела людские, ухода от житейской суеты сует. В изображении буддийских мастеров одна обезьяна закрывала рукой глаза, другая зажимала уши, а третья прикрывала ладонью рот. «Не вижу, не слышу, молчу!» — нирвана, сулящая блаженство во всех мирах… Но Канарис поручил скульптору чуточку изменить восточную статуэтку. На его столе первая обезьянка за кем-то подглядывает, прижав к бровям согнутую козырьком ладонь, другая подслушивает, приложив руку к уху, и только третья оставалась все в той же позе — с зажатым ртом. «Все вижу, все слышу, молчу!» Адмирал Канарис распорядился отлить сотни, может быть, тысячи таких копий и раздал сотрудникам имперского управления военной разведки… Фон Типпельскирх доложил адмиралу о совещании в генеральном штабе, о ротах бранденбуржцев, прикомандированных к штабам армий, о предстоящих диверсиях, связанных с захватом мостов.

— А вы знаете, — прервал его вдруг Канарис, — к этим обезьянкам я бы добавил теперь еще одну — которая поджигает бикфордов шнур… Это то новое, что отличает нашу разведку. Мы не только видим, слышим, молчим, но и действуем… Цель оправдывает средства! В этом я абсолютно согласен с фюрером… Мы начинаем большую игру, и я, как никогда, уверен в успехе…

Канарис глядел на собеседника исподлобья. Он стал развивать новую идею: