В горах долго светает

Именно это, последнее, сказал командир отряда, встретив экипаж Белицкого у разгружающихся вертолетов. Но оставался вопрос, который не давал покоя многим: что же произошло с погибшей «шестеркой» в полете? Случай был особенный — бережностью и стараниями экипажа срок службы двигателя машины продлили. А может, в афганских условиях делать этого не стоит? Люди, болеющие за свое дело, подобных вопросов открытыми не оставляют. И еще, конечно, напрашивался вопрос, хотя его не задавали вслух: нет ли в случившемся вины летчиков и тех, кто готовил «шестерку» к рейсу? Рассеять подавленное настроение потерпевшего аварию экипажа Белицкому не удалось, и на разборе полета он попросил слова.

— Товарищ майор, мы посоветовались в своем экипаже и вот что надумали: просим командование разрешить нам слетать на место аварии. Попробуем там во всем разобраться.

Настала минута тишины, Потом кто-то спросил:

— А если душманы устроят засаду? На всякий случай?

Белицкий усмехнулся:

— У них там уже была засада. Мы ведь тоже кое-чего умеем.

— Хорошо, Белицкий, подумаем о вашей просьбе, — ответил командир. Он помолчал и улыбнулся: — А чтобы вся слава одним вам опять не досталась, я, пожалуй, полечу в паре.

— На славу мы не жадные, — отшутился Белицкий. — Истина дорога, а славой сочтемся.

И они слетали на место аварии. И даже привезли обгорелый двигатель «шестерки», хотя пришлось выдержать целый бой с душманами. Истину прояснила бронебойная пуля, застрявшая в одной из систем двигателя.

— Спасибо тебе, Леня, — благодарили Белицкого пилоты и техники погибшего вертолета. — Теперь у нас совесть чиста, разные мысли не лезут в голову, людям в глаза можем смотреть прямо.

Сразу после полета экипаж получил отдых, и спать легли пораньше. Спали крепко — так спят все хорошо поработавшие люди. И не слышали, как по-тревожному быстро, но тихо, чтобы не разбудить их, собирался в ночной полет экипаж командира эскадрильи. Привычные к моторному гулу, не услышали они и взлета винтокрылой пары, ушедшей в ночные горы, где разразился отчаянный бой горстки советских десантников с полуторасотенной бандой.

«Наши крылатые спасители, поильцы и кормильцы», — эти слова, прозвучавшие на обожженной солнцем и суховеями сопке, куда вертолеты доставляли воду, хлеб и почту для сторожевого поста, и подтолкнули меня в дорогу к ближнему аэродрому. Может быть, там удастся что-то узнать о вертолетчиках, отыскавших однажды в ночных горах десантников старшего лейтенанта Ковалева. Вот уж где они оказались действительными спасителями...

Спутник мой, политработник, хорошо знавший людей эскадрильи, рассказывал дорогой:

— Когда сами увидите их работу, наверное, подумаете: людей в эскадрилью специально отбирали. И ошибетесь. Люди здесь такие же, как везде, а между тем за все время службы в Афганистане на совести летчиков нет ни одного сорванного задания. Ни одного, понимаете? А что за фактом? А за ним — фигуры командира и его помощников. Кто лучшие летчики в эскадрилье? Майор Герцев, его заместитель по политчасти капитан Белицкий, секретарь парторганизации капитан Платонов. При этом заметьте: и замполит, и партийный секретарь — ведущие пилоты вертолетных пар, а комсомольский секретарь Коля Обухов — лучший штурман звена. Мне пришлось быть свидетелем учебного десантирования на горные площадки, которые лежат у самого-самого потолка. Вы видели когда-нибудь, как вертолет висит над пропастью, цепляясь одним колесом за край скалы? А потом, чтобы обрести устойчивость и полететь, ему надо буквально свалиться в пропасть. И уже в падении он, как говорят, становится на крыло. Не видели? Попробуйте хотя бы представить! Так вот, кто садился на те площадки первым? Опять же — Герцев, Белицкий, Платонов. Говорят, личный пример — сила. Но он потому и сила, что дает моральное право с других спрашивать. Эти трое сами больше всех работают и учатся. И все время изучают людей. А если командир, политработник, партийный и комсомольский секретарь знают, кому лучше доверить одно дело, а кому — другое, кто из опытных пилотов, штурманов, техников может стать наставником для младшего, а кто не может, — уверяю вас: в таком подразделении дело пойдет. Секрет у них, как видим, простой.

— Да простота у него сложная.

— Это верно. С людьми всё сложно. С ними надо работать и работать. Здесь работают. Экипаж — это коллектив, у нас в одиночку не погеройствуешь. Непременно поговорите с Герцевым и Белицким. С обоими. Убедитесь: это люди по-настоящему современные — труженики.

— Значит, лентяи несовременны?

— Да. — Собеседник ответил без улыбки. — Лодыри всегда несовременны. Здесь это особенно заметно. Здесь лодырей презирают открыто. Мерки у нас фронтовые: сидеть за чужой спиной, — шкурничество. Если человеку раз и другой не доверили серьезного задания, я вам скажу: такому не позавидуешь. Уж он в лепешку расшибется, чтобы в третий раз его не обошли.

— А летчики эскадрильи ночами в горах летают?

Теперь собеседник засмеялся — наверное, от наивности моего вопроса.

— Вы их самих порасспросите...