В горящем золотом саду

Ницос нахмурился и подался вперед. Хризанти с тоской смотрела на свой стул, но Лексос не обращал на нее внимания и не сводил глаз с брата. Тот отломил веточку от кипарисового букета в вазе и согнул дугой.

– Интересно, в чем он состоит? – спросил Ницос, покосившись на сестру. – Совет попросил от тебя того, на что Васа вряд ли согласится.

Даже об этом он знал. Хорошо хотя бы не пускался в детали при Хризанти. Однако сложно поверить, что младший брат, которого Лексос всегда видел угрюмым увальнем, в детстве не желавшим покидать объятия матери, имел столь глубокие связи в совете, что до него доходили самые тайные сведения.

– О чем вы? – оживилась Хризанти, и Лексос снова проигнорировал сестру.

Но она не расстроилась. Просто выглядела разочарованной.

– Мы с Васой нашли решение, – продолжал Лексос.

Ницос усмехнулся, ковыряя веточку ногтем.

– Вот как?

– Да.

– Полагаю, вы и про матагиос поговорили? – лениво проронил Ницос.

– Разумеется, – машинально ответил Лексос. На самом деле он и не думал про матагиос, хотя для доказательства того, что он убил отца, придется показать метку совету.

Ницос встал из-за стола. Он выглядел ужасно довольным собой, а кипарисовая веточка осталась лежать подле тарелки, согнутая в идеальное кольцо.

– Что ж, поздравляю, ты крайне предусмотрителен, – сказал Ницос и вышел из зала, не дожидаясь ответа.

Хризанти вздохнула.

– Было бы гораздо лучше, если бы вы вели себя вежливее друг с другом.

– Дело не в вежливости, – буркнул Лексос, протирая глаза. Юноша чувствовал себя уставшим и даже не мог вспомнить, удалось ли ему отдохнуть с тех пор, как он вернулся домой. – Ты многого не понимаешь.

– Наверняка поняла бы, если бы мне хоть на что-то намекнули. Хотя это, конечно, маловероятно, – проворчала Хризанти и взяла булочку из корзинки. – Можешь оставаться здесь. Вдруг тебе повезет – и ты увидишь Васу? – добавила она, жуя сдобное тесто. – Но компанию я тебе не составлю, – и сестра удалилась следом за Ницосом, шурша юбками.

В зале похолодало, сквозняк притушил пару свечей, но Лексос продолжал стоять, положив ладони на спинку стула. Он отчаянно хотел доказать отцу свою преданность.

Матагиос нельзя передать, прибегнув к традиционному ритуалу. Старший ребенок получает его только после смерти отца. По крайней мере, все так считали, но Лексос надеялся, что Васа способен передать его так же, и как другие дары.

Возможно, вместе они найдут способ.

Спустя длительное время двери распахнулись, и в зал широким шагом вошел Васа. Обычно он переодевался к ужину, чего требовал и от отпрысков, но сегодня на нем был черный пиджак с высоким воротом, что и днем. Ему удалось создать угрожающий образ, однако зрителей почти не осталось: из детей, на которых отец надеялся повлиять, в столовой был лишь Лексос.

– Что ж, – сказал Васа, пока слуга выдвигал стул. – Я заботился о детях более сотни лет, а они даже не сподобились прийти на ужин.

Порой Лексос гадал, не завел ли Васа детей исключительно для того, чтобы произносить при них важные речи.

– Реа плохо себя чувствовала, и я отправил ее спать пораньше, – солгал Лексос, надеясь избавить сестру от отцовского гнева.

Васа ничего не сказал и даже не спросил про Ницоса и Хризанти. Но отец редко обращался к ним по отдельности и смотрел на детей как на единое целое.

– Я подумал, что можно воспользоваться моментом и обсудить планы, – предложил Лексос, пока Васа усаживался, и слуга наливал хозяину вино.

Отец опять не ответил, но юноша посчитал это добрым знаком, направился к нему и опустился на колени.

Васа подцепил вилкой большой кусок рыбы, уронил на свою тарелку и принялся нарезать. Масло брызнуло Лексосу в лицо, но он даже не поморщился.

– Пожалуй, чем больше правды в нашем плане, тем лучше, верно?

– Правды? – фыркнул Васа, глядя в тарелку. – А рыба неплохая.

Лексос моргнул.

– Вот и замечательно, но я говорил о матагиосе, – он перевел дыхание, стараясь следить, чтобы голос не дрожал. – Совет поймет, что ты еще жив, если я приду на очередное собрание без матагиоса.

Сначала юноше показалось, что Васа не совсем понимает, о чем речь, но, когда отец отложил вилку, Лексос заметил, как крепко тот сжал ножку бокала с вином – до побелевших костяшек.

– Прошу прощения? – переспросил Васа.

Лексос сразу пожалел, что встал на колени настолько близко к нему.

– Мы поступим так только для вида, – заверил он отца. – Конечно, власть будет твоей, даже если выполнять все буду я.

Васа посмотрел на Лексоса. Пламя свечей дрогнуло, бросая изломанные тени на лицо отца и подчеркивая гримасу отвращения.

– Не так сильный человек берет свое, – тихо проговорил Васа. – Он не просит разрешения у отца.

«Мала», – подумал Лексос. Почему Васа не понимает, что не этого он хочет?

– Отец, я не…

– Вон! – прорычал Васа. – Смотреть на тебя не могу.

Лексос поднялся на ноги, понимая, что спорить не о чем. Васа уже сделал шаг навстречу, согласившись с планом сына, но вряд ли продолжит идти на уступки. Юноша не собирался давить на отца, даже если это было необходимо для того, чтобы осуществить желаемое.