В городе древнем

— Ну смотри… — Востряков оперся о стену и курил, стряхивая пепел прямо на пол.

— Так почему же все-таки мост не закончен, Востряков? — спросил Степанов.

— Я знаю, что ты с меня спрашивать будешь… — Востряков затянулся раз, другой, загасив окурок пальцами, высыпал остатки табака в кисет. — Строили, не очень споро, но уверенно… Пареньки, здоровые старики, годные к делу инвалиды… И вот три дня стоим. Ни с места!

— А что произошло?

— Уверяют, что бревна в лесу заминированы. Тронешь одно — и вся полянка на воздух.

— А за саперами ты не мог послать? Военкомат есть. Обратился бы. Не понимаю, Востряков, о чем тут думать! Теряешь время, а из-за чего?! — напустился на него Степанов. — Мне, что ль, договориться?

— То-то и есть, Степанов, оставил я силы на фронте…

— Об этом я уже слышал.

Востряков словно и не воспринимал слова Степанова, твердя:

— Оставил силы. Ох, как я это чувствую!

Он поднял палец, призывая к вниманию. Круглое, мясистое лицо его побагровело от напряжения.

— Мне нужно было сразу пойти на поляну и разворошить штабеля к черту! Показать, что не испугался! — укоряя себя, сказал Востряков. — А вот не смог, Степанов!

— Подожди, подожди… Зачем же так рисковать? Я говорю, за саперами б послал!

— Ну и что? Приехали бы саперы, а никаких мин нет… Выругались бы или, что того хуже, посмеялись над инвалидом: «Болтовне поверил! Бережет свои переломанные кости!..»

— Думаешь, насчет мин ложный слух, чтоб запугать?..

— Запугать и проверить, на что я гожусь… Но теперь решил: завтра рассветет и я — в Раменскую дачу…

В кухню вошла хозяйка.

— Мешаем мы здесь, Востряков, пойдем… — Степанов встал.

Востряков тоже поднялся. Но прежде чем уйти, спросил, обращаясь к хозяйке:

— Что, бабка? Позаботились собственники, чтобы их добро никому не досталось? А?

— Вот завтра пойдешь и увидишь… — ответила хозяйка.

— А ты все слышала… Я ж пошутил, бабка!

Старуха туже затянула черный платок, повязанный «шалашиком», скрестила на груди руки:

— Тем не шутят, начальник! — Постояла и — за дверь.

— Пойдем, Востряков, — сказал Степанов.

— Зря ты угнетаешь эти семьи, — уже на улице сказал Степанов. — Те, кто виновен, получили свое, а их матери и дети при чем? Да и шутки у тебя, Востряков, не очень вкусные…

— Вот, вот! — подхватил Востряков. — Плох стал Артем Востряков! Проливал кровь — был хорош, а сейчас — лапоть…

— Ладно, хватит тебе! — остановил его Степанов. — Завтра пошлем в военкомат за саперами, и дело с концом…

— Завтра… — сосредоточенный на чем-то, рассеянно повторил Востряков. — Слушай, Степанов, пойдем выпьем, а?

— Хватит с тебя!

— Ты как старшина. Честное слово, как старшина… На фронте, Степанов, я хорошо приладился. А к этой жизни еще нет. — Востряков тяжело вздохнул: — Немцы всех у меня загубили… Один я…

Он неожиданно остановился, обеими руками оперся на палку. Дом был в нескольких шагах. В одной из комнат горела коптилка. Востряков, кивнув на еле освещенное окно, сказал уверенно:

— И Клава меня бросит, Степанов…

— Почему ты так думаешь?

— Бросит!

— Да почему?

— Слишком много рассуждает: почему любит, за что любит!..

Степанов представил себе Вострякова дома, как он сидит на табуретке, курит, стряхивая пепел на пол, и невольная жалость шевельнулась в сердце к этому, как показалось Степанову, бесприютному и простодушному человеку!

— Приладишься, — уверенно сказал ему Степанов. — Не смотри только на всех косо.

9

Едва-едва рассвело, Клава выбежала во двор, сильно хлопнув дверью, вернулась и бросилась будить Степанова. Но тот уже проснулся.

— Артем, никак, в Раменскую дачу подался! — Клава была не на шутку встревожена.

Выяснилось, что почти всю ночь Востряков не спал, иногда бормотал, что он-де лопух, если не может сам проверить, пугают его или нет… А чуть свет подхватился и вот ушел…

Запрягли Орлика и помчались. Клава, сидевшая на повозке позади Степанова, тяжело дышала и повторяла почти без перерыва:

— Быстрей! Быстрей!..

Сейчас Степанов понимал, что в отчаянно смелом решении Вострякова была своя логика. Ясно, что легче и безопаснее передоверить дело саперам… Те, конечно, сразу могут не приехать, потом явятся, но уже всей округе станет известно, чего ради… И вот они метр за метром станут прощупывать лужайку, где сложены бревна… Потом и сами штабеля… А выяснится — никаких мин! Артиллериста взяли на арапа, и тот сдрейфил, завопил о помощи! А если все-таки мины есть? Что ж, взлетит на воздух он один, Артем Востряков. Так или примерно так рассуждал Востряков.

Всего какие-нибудь часы был Степанов знаком с Востряковым, но за эти часы успел узнать и оценить его.