В городе М. Очерки социальной повседневности советской провинции в 40-50-х гг.

Подходя вот с этой меркой, я не могу отнести ни т. Зудина, ни т. Ноя к категории хороших людей. Само собой напрашивается вот та­кой вопрос: почему т. Зудин и т. Ной лишились всякого морального авторитета в глазах коммунистов университета, в глазах студентов юридического факультета? А то, что они не имеют этого авторитета, является несомненным фактом для тех, кто умышленно не затыкает себе уши и не закрывает глаза. Если сказать коротко, то тов. Зудин начал лишаться этого авторитета, благодаря плохому чтению своих лекций, а тов. Ной — благодаря тому, что он зазнался, возомнил себя слишком ученым человеком, стал очень много говорить и мало ра­ботать. Но с этого началась только потеря авторитета. А дальше тов. Зудин и т. Ной повели себя совершенно неправильно, окончательно потеряли к себе всякое доверие и уважение и как научные работники, и, что еще хуже, как коммунисты. Они, видимо, забыли, что патрио­тизм — понятие более широкое, чем готовность к самопожертво­ванию в прямой схватке с врагом, что патриотизм включает в себя еще честное, самоотверженное отношение к труду на благо общества, что патриотизм проверяется не только на патриотических речах, но прежде всего на патриотических делах в повседневной, будничной, черновой работе. И вот потому, что они забыли об этом, или пренеб­

103

режительно к этому отнеслись, т.т. Ной и Зудин лишились автори­тета в глазах окружающих, оказались в состоянии моральной изо­ляции и даже морального бойкота. Все это произошло значительно раньше, чем тов. Зудина вывели из состава бюро, все это произошло значительно раньше, чем появилась статья «Халтурщики». Эти фак­ты — вывод т. Зудина из партбюро и выход в свет статьи «Халтур­щики» явились лишь внешними выражениями тех глубинных про­цессов, которые происходили в среде партийной организации уни­верситета и в студенческой среде.

Теперь вернемся к существу самой статьи. Я считаю, что обсуж­даемая статья является правильной от начала до конца. Если чего-то не достает этой статье, так это того, чтобы она называлась не просто «Халтурщики», а «Двоедушные халтурщики». Во-первых — тов. Зудин — не лектор с точки зрения методической. Если студентов что-нибудь заинтересовывает в лекциях т. Зудина, то это его беспо­мощность. Очень экспансивный в обыденной жизни, в бытовых от­ношениях, тов. Зудин являет собой пример вялости, ограниченно­сти и полного неумения владеть аудиторией, когда он оказывается в положении лектора. (...) Во-вторых, было бы еще полбеды, если бы все дело заключалось в методических пороках. Вся беда в том, что лекции т. Зудина страдают политической тупостью (...) Известно, что если работник перестает расти политически, то он теряет перспекти­ву и превращается в делягу — крохобора. Тов. Зудин стоит уже на этом опасном пути. В-третьих: беда была бы не столь опасна, если бы у тов. Зудина была бы хоть капля принципиальности и критического восприятия своих грехов; если бы тов. Ной честно и по-партийному относился к своим обязанностям зав. кафедрой, если бы на кафедре культивировалась научная критика, невзирая на лица, критика, про­никнутая стремлением улучшить работу. Но ведь ничего подобного нет. Т. Зудина и т. Ноя связывает круговая порука во всех сферах их деятельности (...) Т. Зудин с усердием, достойным лучшего приме­нения, оправдал надежды тов. Ноя. Он явился слепым, но к несча­стью для тов. Ноя, не тонким орудием в его руках. (...) Тов. Зудин под собственный аккомпанемент на аккордеоне исполнял, кажется, уже вышедшую из употребления даже в уголовном мире «знаменитую» «Мурку». Вот политическое и моральное лицо т. Зудина (...) Перей­дем к тов. Ной.

Во-первых, не вызывает никаких сомнений тот факт, что тов. Зудин попал в университет по инициативе т. Ноя. (...) Во-вторых, тов. Ной не может не видеть, а если все-таки не видит, то тем хуже для него, что тов. Зудин уж если не совсем — даже с точки зрения тов. Ноя — не

245