В городе Солнца

Многие из тех, кто присутствовал в зале, не сразу поняли происходящее и стали хоть как-то реагировать. Высокопоставленные лица продолжали сидеть со стеклянными улыбками китайских болванчиков и аплодировать. Акулы шоу-бизнеса, приходя в себя, разражались руганью. И, поскольку концерт более не возобновился, наиболее понятливый народ стал потихоньку рассасываться.

Ощущение было такое, будто в зал бомбу подбросили…

«В этом всём скрывается одно странное обстоятельство, – подумал Иоганн. – Дело в том, что проблема клонирования считается какой-то почти что неприличной. Как я понял, её все обходят, стараются совсем не касаться. Нет, не запрещают. Но всё равно, её как бы и нет вовсе… Ещё много лет тому назад стали появляться заметки о массовом клонинге зародышей, внедренных в организм матерей. Потом – о клонировании готовых взрослых людей с заданными способностями. Но – никаких дискуссий. Даже нам, газетчикам, до сих пор непонятно, „деза“ это всё тогда была – или нет. Все продолжают жить так, будто фактов подобных нет и никогда не было… С чем я лично встречался? Иногда клонируют органы, но очень топорно и бездарно. Они получаются хуже искусственных аппаратов. По принципу: сделать хотел козу, а получил… Непонятно что, в общем. Еще сдают за большие деньги свои клетки в какой-то „генофонд“. Где они и хранятся, как общий национальный запас. Но это делают люди – ну, с очень большими деньгами. Как-то один скандальный ночной клуб выпустил на подиум для показа моделей кучу абсолютно одинаковых женщин. Но все они оказались искусственными роботами-манекенами с заложенной программой. Новая супермодель. В конце мини-показа они сняли с себя не только все наряды, но затем стали снимать волосы, зубы, ногти и части тела. Брр… Жуткое зрелище».

А после «Пупси-бест» Линда надолго исчезла для общественности и журналистов. Наверное, некоторые силы, если бы постарались, то смогли бы её разыскать. Но зачем им взбалмошная девчонка, поющая сумасбродные песенки? У них есть и другие занятия.

Обнаружилась вновь она недавно. Просто, город вдруг заполонили аудио и видеоблоки со странными ирреальными рисунками и надписью: «Линда Аувербах». Неразрешенными попс-кайфами торговать рисково: продавцов могут нагреть на порядочную сумму. Но, во-первых, этот закон всё же не распространяется на самого автора, а во-вторых, видимо, доход с этих «пластов» и «молотилок» с лихвой покрывал все штрафы.

Песни Линды теперь были грустные и мелодичные. А скандальная известность придавала им шарма и делала их ещё популярнее. Они очень нравились Иоганну. Однажды он прослушал одну из них, со вставленным в ухо «микрошпионом». Случайно, на улице. Она просочилась из наглухо изолированного окна через аспиратор, когда он шел мимо. И он даже умудрился записать её на корреспондентский дискотч…

И дома, удобно устроившись в армчеаре, слушал и слушал её постоянно.

…Я зайду за грань зеркала.
И увижу там море.
Я зайду за грань зеркала,
И увижу огонь.
То – послание прошлых времён…
Сон.
То – послание бывших побед…
Бред.
То – несбывшихся мыслей чужих
Звон…
Здесь – дым сигарет.

Дым сигарет. Пепел души.

Поиск прошлых утрат.
Кукольный мир памперсных див,
Рекламных, с полночных врат.
Пепел души, пепел и дым…
А там, за гранью зеркал,
Куда не попасть, куда не уйти —
Мир из рифов и скал.

Я выхожу в дальний путь,

В дальний сон.
На корабле я лечу
В даль времён
Море ласкает пучинами слёз,
С веток свисают сосульки из грёз,
И по траве я бегу босиком
К радуге вечной за дальним песком…

С этого всё и началось… Началось его «помешательство» на Линде… И он, где только мог, покупал на чёрном рынке записи новых её песен…

С воспоминаниями о Линде, Иоганн спускался вниз на эскалаторе метро. И вскоре его выплюнуло снова на улицу, в толчею и смрад этого сумасшедшего города.

Он не знал, любил ли он этот город… Или ненавидел. Слишком сложные у него были с ним отношения.

Ему казалось, что никогда, с самых времён его основания, вплоть до современности, середины двадцать второго века, здесь не шёл дождь. Всегда раскалённые, громадные и совершенно жуткие строения упирались в пустое небо, похожее на театральную декорацию.

Он покинул станцию метро, миновал Садовую и вышел на большую площадь, прежде чем свернуть в свой, Газетный, переулок.