В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

"Я ненавижу маленькие компании, — признавалась Джейн. — Они держат в постоянном напряжении". Она всегда была слишком замкнутой и с трудом заводила друзей, и с возрастом эта ее черта проявлялась все заметнее. Ее манеры, признавался Фрэнк, были "довольно сдержанными в отношении незнакомцев, что послужило причиной обвинений в высокомерии". Джейн описывала один трудный для нее вечер в обществе, начавшийся в семь часов, как "тяжелую работу", от которой женщин из семьи Остин "освободили" лишь "после одиннадцати". За ужином даже один неудачный гость мог доставить массу беспокойства дамам, у которых просто не было выбора: "Это будет испорченный вечер… Еще одно маленькое разочарование". Да, Джейн действительно могла показаться "несколько скованной и неприветливой с незнакомцами".

За ужином в семьях Хэмпшира обсуждали смерть старого мистера Харвуда из Дина, в доме которого Джейн танцевала с Томом Лефроем. Поместье, приносившее доход в 1200 фунтов в год, должен был унаследовать сын покойного — как и восемь поколений предков до него. Но втайне от семьи старый мистер Харвуд "брал взаймы и отдавал в залог так обильно", что ничего не оставил своей вдове и сестре. Теперь сын обнаружил себя "разоренным… лишенным всех надежд и перспектив". Видя этот близкий пример, дамы из семьи Остин благословляли Бога, который послал им более платежеспособных родственников.

Катастрофа в семье Харвуд затронула и Джейн, поскольку повлияла на ее подругу. Разбились надежды одной из сестер Бигг, Элизабет, овдовевшей миссис Хиткоут, которая собиралась выйти замуж за младшего Харвуда и стать хозяйкой Дина. Она осталась жить в Мэнидаун-парке, но через месяц умер ее отец. Молодой Гаррис Бигг-Уитер и его супруга, на которой он женился вместо Джейн, увезли Элизабет из Мэнидауна, и в 1814 году ей пришлось переехать в Винчестер.

Джейн также была вдохновителем матримониальных планов бывшей гувернантки из Годмершэма, мисс Энн Шарп. Каждый раз, когда та находила новое место, Джейн надеялась, что работодатель влюбится в мисс Шарп. "Она очень хвалит сэра Вильяма — я хочу, чтобы он женился на ней!.. О, сэр Вильям… сэр Вильям… как я вас полюблю, если вы полюбите мисс Шарп!"

Что касается домашних дел, то из Чотон-коттеджа уехал Томас, собравшийся жениться, и его заменил Броунинг, "новая метла, и пока без недостатков… довольно медлительный; но он не шумный, и его ничему не нужно учить". У него имелось два больших достоинства: "Собаки, похоже, любят его не меньше, чем Томаса, — кухарка и Бетси, как мне кажется, счастливы еще больше". В сельской местности собаки играли важную роль, обеспечивая безопасность.

Кухаркам, которые сменяли друг друга в Чотон-коттедже, платили всего 8 фунтов в год, что несравнимо с 25 фунтами, которые мог предложить за ту же работу главный дом поместья. На каждую "новую кухарку" возлагались большие надежды, и одна из них произвела благоприятное впечатление великолепным яблочным пирогом: "хороший яблочный пирог вносит значительный вклад в наше домашнее счастье". Не слишком прочное положение женщин в семье Остин приводило к тому, что им не удавалось установить долгосрочные и прочные отношения с домашней прислугой, рекомендованные авторами "Идеального слуги": "Ничто не приносит таких удобств и не выглядит так достойно для всех сторон, как слуга, много лет живущий в одной семье".

Что касается дальних родственников, то преподобный Томас Ли и его сестра были не слишком счастливы, получив в собственность аббатство Стоунли. "Перемены в их жизнь пришли слишком поздно и не радовали их", — писала Каролина Остин. Другой гость, приезжавший в Стоунли, выражал мнение, что преподобный Томас и мисс Элизабет "чрезвычайно отягощены богатством, которого добились в конце жизни".

Этот гость, Мэри Берри, была уверена, что в руках новых владельцев аббатство Стоунли пропадает впустую. "Это настоящее богатство! — восклицала она. — Оно досталось людям, которые не принесли никакой пользы, не поощряли усовершенствований, не обращались к изящным искусствам, ничего не коллекционировали". Такой дом, как Стоунли, достоин того, чтобы владелец с солидным доходом вдохнул в него жизнь, зажег огонь. Это должна быть сцена для грандиозной пьесы. Если у обитателей великолепного дома, такого как Стоунли, не было средств или желания вести роскошную жизнь, окружающие считали это упущенной возможностью.

После смерти преподобного Томаса у миссис Ли-Перро появился еще один повод для недовольства. Они с мужем не взяли отступные, и теперь им досталось все аббатство. "Бедная миссис Л. П. теперь станет хозяйкой Стоунли, — шутила Джейн, — благодаря унизительным уступкам, которые, откровенно говоря, никогда не были им особенно нужны, — это будет суровым испытанием!"