В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

В семьях джентри домашние спектакли были делом обычным. "Мы все играем и играем как безумные", — писала некая Евгения Уинн, которая вместе с друзьями "репетировала из рук вон плохо и злила постановщика", хотя спектакль в конце концов "прошел с огромным успехом и сорвал аплодисменты". Однако не все одобряли появление юных леди на сцене. Сама Джейн впоследствии не без удовольствия прочтет "Обозрение обязанностей женской половины человечества" Томаса Гисборна, где категорически утверждается, что театральные постановки непристойны, так как допускают "свободную близость с лицами противоположного пола". Один строгий шотландский священник-методист заявлял, что, если его дочь только посетит театр, не говоря уже о том, чтобы в нем актерствовать, ему ничего не останется, как "оплакивать день, который сделал его отцом, — ее душа развращена, а в том и состоит суть проституции".

Но Джейн, воспитанная на стивентонских спектаклях, выросла заядлой театралкой. Одна из причин, почему ее романы так хорошо поддаются экранизации, заключается в том, что она продумывала их как пьесы, сцену за сценой, и придавала большое значение диалогам. Домашние представления в "Мэнсфилд-парке" передают смешанное чувство возбуждения, удовольствия и разочарований, какое, вероятно, вызывали представления в Стивентоне.

Пьесы, которые разыгрывали в стивентонском амбаре братья и кузина Джейн — а может быть, и сама Джейн, — часто изображали битвы между полами. В 1790 году представлялась пьеса "Султан" с героиней-женщиной. В новом эпилоге, написанном Джеймсом, были такие строки:

Бог мой! Как мужчина умом не богат!
У женщины больше ума во сто крат!

В 1787 году, через год после возвращения сестер из школы, Остины и их друзья выбрали замечательную пьесу Сузанны Центливр[14] под названием "Чудо". "Чудом" было уже то, что женщина может хранить секрет, когда хочет, а темой пьесы — положение женщины в обществе. "Для тиранов мужчин мы почти рабыни!" — восклицает одна героиня. Элиза, исполнявшая роль Виоланты, произносила более обнадеживающую реплику, сочиненную Джеймсом:

На наше счастье, то преданья старины,
Уже мы не вторые, мы равны.

Между тем кокетливая Элиза уже успела взять в оборот и Джеймса, и его брата Генри. Генри Остину были вложены в уста полные игривого смысла строки о королеве Елизавете и празднованиях Рождества в старину:

Элизы дорогой в эпоху царства золотую
Дни Рождества ни разу не прошли впустую.

В куплете, якобы говорящем о королеве Елизавете I, Генри устами своего персонажа признавался, что влюблен в бойкую кузину. Или таков был скрытый посыл Джеймса, автора этих строк? Или они оба воспылали страстью к элегантной и весьма раскрепощенной графине?

Очевидно, что оба подвергались сильному искушению. Двадцатитрехлетний Джеймс имел преимущество в возрасте — Генри еще не достиг двадцати, — но за две недели до Рождества он принял посвящение в сан. Ему следовало быть начеку. Однако тихая и наблюдательная Джейн тоже явно была начеку, потому что она догадалась, какого брата предпочитает Элиза.

Среди ее юношеских сочинений есть "роман" (на самом деле рассказ) под названием "Генри и Элиза", в котором влюбленные вместе сбегают из дома. Они оставляют лаконичную записку: "МАДАМ. Мы обвенчались и уехали. Генри и Элиза". Хотя в ту пору Элиза еще была замужем за своим французским графом и флиртовала с братом Генри, рассказ юной Джейн оказался на удивление пророческим.

16 декабря 1786 года по случаю дня рождения и первого после школы домашнего Рождества Джейн получила от Элизы в подарок книгу французских детских пьес. Франглийское посвящение гласило: "Pour дорогая Джейн Остин". Элиза, "бегло читавшая по-французски", возможно, учила Джейн. Настоящая французская книга, привезенная настоящей французской графиней, была не в пример лучше, чем мифический французский миссис Хэкит, переименованной в Латурнель. Семья впоследствии вспоминала, что чаще всего Джейн пела французскую песню о любви:

Que j’aime à voir les Hirondelles
Volent ma fenêtre tous les ans…

Я первых ласточек прилет

Встречаю у окна,
Их щебет весть мне подает:
"Идет, идет весна!"
Я слышу: "В гнездышке своем
Объединимся вновь;
И будут счастливы вдвоем
Сберегшие любовь"[15].

Один из ранних литературных опытов Джейн — ее бесчисленных подростковых рассказов — посвящен "Мадам графине де Фейид".