В гостях у эмира Бухарского

Къ мсту ночлега, на урочище Бишъ-Чешме (пять колодцевъ), прибыли въ часъ дня. Здсь были намъ приготовлены дв юрты, поставленныя шагахъ въ двадцати одна противъ другой и соединенныя между собой длинною цвтною палаткой, гд на широкомъ и длинномъ ковр каршинской работы [52]накрытъ былъ большой столъ съ разнымъ достарханомъ. Такимъ образомъ у насъ получилась какъ бы цлая квартира: столовая, она же и пріемная, и по бокамъ дв спальни или, если угодно, два кабинета. Юрты были убраны коврами и снабжены постелями и жаровнями. Вокругъ этого главнаго помщенія раскинулся цлый станъ изъ юртъ и палатокъ, гд размстились остальные чины посольства, конвой, бухарскіе чиновники, прислуга, джигиты и погонщики.

Тотчасъ по прибытіи, едва мы сняли съ себя дорожное верхнее платье, любезный токсаба пригласилъ насъ къ завтраку, который начался съ чая и сластей, гд фигурировали взбитые яичные блки съ сахаромъ, морковь въ сироп, очень вкусная халва изъ кунджутнаго смени и фисташковое тсто въ конфектахъ. Затмъ подали въ китайскихъ чашкахъ шурпу, прекрасно отцженный бульонъ, затмъ жареную говядину съ лукомъ на гренкахъ, палау съ бараниной и палау съ куринымъ мясомъ, жареныхъ куръ, сладкую рисовую кашу на молок и бараньемъ жир и въ заключеніе снова чай. Ножи, вилки, ложки — все какъ слдуетъ, и даже коленкоровыя салфетки. Въ порядк подаванія блюдъ замчалась извстная постепенность, ближе подходившая къ русскимъ привычкамъ, что нужно приписать распорядительности и сметк токсабы, который неоднократно обдывалъ въ Ташкент у начальника края и у разныхъ своихъ русскихъ знакомыхъ.

Посл завтрака, пожелавъ намъ пріятнаго отдыха, Рахметъ-Улла отправился въ свою кибитку писать донесеніе эмиру о прибытіи посольства въ бухарскіе предлы.

демъ мы не на Китабъ, какъ предполагали было, а везутъ насъ сначала на Чиракчи, къ беку тюря-джану, сыну эмира, и оттуда уже препроводятъ въ городъ Шааръ, къ самому эмиру. Такъ, говорятъ, соизволилъ указать его высокостепенство.

28 декабря.

Выхали съ ночлега въ девять часовъ утра, по вчерашнему въ эмирскихъ экипажахъ.

Опустясь съ небольшой высоты, слдовали сначала по равнин, которую подковообразно окружали съ востока, свера и запада невысокія пологія гряды возвышенностей; южная же сторона оставалась открытою. Твердый суглинистый грунтъ этой равнины сплошь покрытъ густою мелкою травой, и потому здсь всегда пасутся огромныя стада барановъ. Мы перескли западную втвь подковообразной гряды, и отсюда пошла уже волнистая мстность, очень напоминающая характеръ мстности, что окружаетъ Плевну съ восточной стороны. Для довершенія сходства недостаетъ только деревьевъ, которыя изрдка были разсяны по долямъ Плевны. По объясненію Массумъ-ходжи, проходимыя нами мста слывутъ за «Голодную степь», но въ этомъ позволительно усомниться, потому что окрестъ мы встрчали не мало огороженныхъ и распаханныхъ полей, равно какъ и колодцевъ.

Отъхавъ около двнадцати верстъ отъ мста ночлега (Бишъ-Чешме), перескли по грудамъ валуновъ и мелкой гальки довольно углубленное, залегающее въ обрывистыхъ берегахъ русло потока Казганъ-Бузаръ. [53]Въ это время года оно совершенно сухо, но въ періодъ таянія горныхъ снговъ изобильно наполняетъ на нкоторое время водой исходящіе изъ него степные арыки. Когда же вода начинаетъ сбывать, хозяева прилегающихъ къ руслу земельныхъ участковъ спшно приступаютъ къ забойк арычныхъ истоковъ, съ тою цлью, чтобы подольше сохранить въ арыкахъ набжавшую туда воду и тмъ продлить возможность орошенія своихъ полей, пока это требуется условіями всхода зеленей. Въ нкоторые годы вода удерживается такимъ образомъ въ арыкахъ до іюля мсяца, а это даже боле, чмъ нужно, ибо пшеница снимается съ корня уже въ іюн.