В гостях у Лешего

— Я думал внуки вырастут и станут помощниками, а они только и могут, что хмель пить, да с лесавками танцевать, — и он укоризненно насупил брови, отчего между ними пролегла глубокая морщина, и подошёл к резным стульям. — А ну цыц! — прикрикнул он на расшалившихся Анчуток. — И никому никакого дела нет ни до леса, ни до реки, да и в облаках непорядок творится.

— Ты о чем? — Казимир лениво перевёл взгляд зелёных глаз на деда и прищурился.

— По твоему лесу, — старичок указал пальцем на Лешего;

— Недалеко от твоей реки, — и палец указал на Водяного;

— Летает, — и указательный палец уперся Ворону в грудь, — птица Сирин!

— Одна? — Казимир прищурил глаза еще сильнее.

— Нет, Алконост тоже с ней.

— Тогда не страшно, — ухмыльнулся Леший и откинулся на спинку кресла.

— Не страшно! Только сегодня чуть девушка не съела яблоки с яблони после того, как на ней Сирин посидела. Да и девоптицу пришлось громким шумом прогнать, иначе и яблок не надо было бы. Уснула бы девушка сном вечным…

— Какая девушка? — губы Казимира дрогнули, а в глазах появился нехороший огонек. — Я запретил людям ходить в мой лес! А коли эта неразумная пришла несмотря на запрет, так и надо было дать ей яблок наливных отведать. Глядишь, — и он снова усмехнулся, — и другим неповадно сюда ходить было бы.

— Так то не просто девушка, ведьма новая, гордеевская. Ее за срубом для бани послали, — проговорил старичок, и только сидящий рядом Аука увидел, что уголки его губ едва заметно поднялись вверх, а в глазах блеснул лукавый огонёк и тут же исчез.

— За срубом? И что, коль дам, она его сама обратно понесёт? — расхохотался Казимир. — Да ради такого я ей и два сруба дам, чтобы посмотреть, что она с ним делать будет.

— Ну так и дай. Только как бы не замёрзла она, а то у реки под елью уснула, а ночь нынче холодная, — сказал старичок и, повернувшись ко всем спиной, уселся у самого костра, вытянув вперёд ноги и руки, словно и впрямь замерз. Больше он ничего не говорил и ни с кем не общался, а вся лесная нечисть не смела потревожить его молчаливый покой.

Вскоре Ворон, натанцевавшись вдоволь с лесавками, улетел, Водяной тоже отправился к себе, а Казимир долго сидел на своём кресле, смотря куда-то вдаль и хмурясь. Потом поднялся и, открыв заповедную тропу, вышел на берегу реки.

Под елью действительно спала девушка. Она свернулась комочком, а ночная прохлада и речной туман так и норовили окутать ее и забрать тепло человеческого тела себе.

Казимир постоял, а потом снял свой кафтан и словно одеялом укрыл им незваную гостью. Ночью она не замёрзнет, а с первыми лучами солнца его одежда растворится утренней дымкой, и девушка даже не узнаёт, что ночью ее навещал сам хозяин леса.

Глава 14. О гадах болотных…

Эля

Проснулась я от того, что козел толкал меня в бок. Я перевернулась на другую сторону в надежде, что он отстанет, и получится ещё немного поспать. Но настойчивая скотина никак не оставляла попыток меня разбудить. Получив очередной болезненный толчок в поясницу, я резко подскочила, замахиваясь на козла, желая отвесить ему оплеуху в ответ и… ударилась головой об еловую ветку.

— Вот же гадство!

Я потёрла ушибленную голову и осмотрелась: в стороне стоял козел, который успел отпрыгнуть, поняв мой коварный замысел, и теперь настороженно смотрел слегка наклонив голову.

Поняв, что возмездия не будет, он снова подошёл ко мне и принялся выталкивать из-под дерева.

— Отстань, — проговорила я, отпихнув рогатого спутника, а потом не спеша потянулась, взяла каравай, соль, венок и принялась выбираться из-под ели.

Козел принялся фыркать и настырно подталкивать меня вперед, из-за чего я чуть не выронила каравай.

— Да прекрати, к чему такая спешка? Дай проснуться, а?

Жалобно взмолилась я, надеясь, что в звере проснётся хоть чуточку сострадания, и тут заметила какое-то шевеление недалеко от нас. А присмотревшись повнимательнее, я поняла, что по густому валежнику в нашу сторону медленно идет медведь.

Забыв, что всего минуту назад я мечтала о том, чтобы козел отстал, и я могла снова лечь на мягкую траву и немного поспать, я побежала по лесу вперёд, безуспешно пытаясь обогнать козла, который понял, что в кустах опасный зверь задолго до меня, поэтому-то и пытался разбудить, а потом заставил вылезти из-под ели…

Сердце бешено билось в груди, лёгкие горели огнём, ноги гудели, а хлесткие ветки обжигали кожу рук и лица, оставляя на ней царапины. Обернувшись, я надеялась увидеть пустую поляну, но не тут-то было. Привлечённый моими криками и звоном колокольчика, медведь бежал следом.

Решив, что убежать от дикого зверя у меня не выйдет, потому что хищник гораздо быстрее, я решила пойти на хитрость и, отломив половину каравая, бросила его на дорогу, надеясь, что если медведь и не наестся хлебом, то хотя бы отстанет на какое-то время.