В гостях у мертвецов

— Эй! Откройте! Это Смирнов! Пса сильно ранили! Ау! Нам нужна помощь! — кричал он, но ему никто не ответил. Дом молчал, казалось, что внутри никого нет. Учитывая правила герра, было бы глупо надеяться, что кто-то придёт к ним на помощь. Смирнов вернулся к мертвецу. Труп пытался отталкиваться от земли своими культями, чтобы уползти с кладбища. Человек с чужим именем схватил тело за шкирку и потащил его к гробу. Мертвец тихо просипел:

— Ну и зачем были все эти старания, а? Тебе руку прострелили, другого ты пырнул, мне руки оторвал. И зачем это было? Ну сбежал бы я, и что? Ну что бы поменялось, а? По лесам бы шастал мертвец. А вам то какое дело? Трупом больше, трупом меньше, не велика потеря. Вот зачем ты это делаешь, а? По-твоему, тебе достаточно платят, за то, что ты калечишь людей? Вот если подумать, ну что я мог такого сделать? Я просто бы вернулся к себе домой и всё. Ну может попугаю народ, но я ведь это не специально. Это просто лицо у меня такое прогнившее, а так я обычный человек, такой же, как и все. И просто за то, что я умер, меня держат под землёй — это неправильно. Разве ты так не считаешь?

Человек с чужим именем молча тащил труп.

— Молчишь, да? Ну молчи. Посмотрим, как ты запоёшь на моём месте. Ты понимаешь, что однажды тебя тоже в землю положат, и ты так же будешь биться, что есть мочи об крышку гроба, и ты так же будешь разрывать землю от отчаяния, и ты так же будешь вылезать из могилы в ночь, и ты так же в ужасе будешь пытаться сбежать с кладбища, и тебя так же жестоко сломают и закапают, а затем всё по кругу. Ведь от смерти не сбежать, никак. Ты тоже умрёшь! Все умрут! И всем придётся так же, как и мне. Ты ЭТО понимаешь? — мертвец выдавливал из себя слова, порой он захлёбывался в собственном сипении, выхаркивал гниль, но продолжал говорить, а человек продолжал молчать.

— Эй, ну скажи хоть что-нибудь! Ну хоть что-нибудь! Ты меня вновь убил! Ты понимаешь, что ты убийца? Я тридцать лет работал врачом. Я жизни спасал. Я в армии служил, в медчасти. Я всю жизнь был порядочным гражданином, семьянином, спасал людей, защищал свою страну, да просто жил, чёрт возьми, и теперь я гнилой труп, обречённый вечно лежать в земле! Я был хорошим человеком. Разве я заслужил целую вечность мучений?! — слова сотрясали всё тела мертвеца, его голос был таким же сломанным как его руки и ноги, вся его речь звучало нелепо и жалко, как и его попытка уползти с помощью культей. Человек скинул тело, прицелился топором, чтобы размозжить ему голову и сказал:

— Я расскажу тебе короткую историю. У нас в роте был один парень, он не плохо дрался, но уж очень он был честный и упрямый. Он никому не позволял веселиться, особенно его трогало, когда наши развлекались с пленными. Он кричал: «Это идёт против всех правил ведения войны. Нельзя сними так! Они хоть и враги, но тоже люди!» Порой доходило до драк, а начальству он жаловался постоянно. И вот однажды ночью его схватили наши, связали и кинули в выгребную яму. Там он и утонул. Его семье написали, что пропал без вести.

— А почему ты ему не помог? — спросил мертвец.

— Мне не хотелось разделить с ним его судьбу. Раз в могиле лежать неприятно, то в выгребной яме вряд ли чем-нибудь будет лучше, — человек с чужим именем горько усмехнулся. Мертвец закрыл свои белёсые глаза и сказал:

— Ну почему мой разум не умер вместе с телом? Всё-таки нет ничего лучше, чем забвение.

Человек убрал топор и потащил затихшее тело в сарай. Он положил его в гроб, рядом оставил его конечности, прикрыл его крышкой и принялся забивать в неё гвозди.

— Всё-таки попался, голубчик, — улыбнулся Пёс.

— Как ты? — спросил Смирнов.

— Хочу тебя убить. Ты, щенок, зря меня пырнул, не думай, что я это забуду, — прорычал Пёс.

— Ну, ты несколько раз пытался меня прикончить, но сам видишь, что из этого выходит, — ответил Смирнов.

— Мог бы хотя бы извиниться перед стариком, — пожаловался Пёс, гладя раненную ногу.

— Эй! Ты первый начал! Ничего бы не случилось, если бы ты просто пустил меня. Ты же слышал, как я кричал тебе? — оправдывался Смирнов.

— Я думал, что это ночь меня путает, — ответил Пёс.

— Но подойти-то к воротам и проверить ты мог, — Смирнов посмотрел на старика.

— Ну увидел бы я тебя и что? Откуда мне знать, что это не одна из мертвецких уловок? Кто знает, что они там напридумывали в своих могилах? К тому же, я бы тебе всё равно не открыл — хозяина запрещает, — сказал Пёс и, тихонько баюкая свою раненную ногу, прикоснулся к ней губами и тихонько залепетал, — ох плоть ты моя бедная, слабая. Сколько страданий на тебе, несчастная моя плотьюшка. Не переживай, бедненькая моя, скоро тебя землица приласкает, хозяин меня отпустит, и землица тебя приласкает. Будешь ты лежать в красивом гробике…

— Так ты бы меня даже не пустил! И где мне по-твоему спать? — возмутился Смирнов.

— За то, что ты сделал, тебе надо на холодных камнях спать, и шобы они из тебя всё тепло высосали! — обиженно ответил Пёс.

— Ладно, ладно, прости меня, мне не стоило пырять тебя, — сдался Смирнов.