В гостях у мертвецов

— Может мне и вас осмотреть?

— Пустяк, — покачал головой Смирнов.

— Как знаете, — пожал плечами мужчина.

— Спасибо вам, Ефим Петрович, — поблагодарила его Долли, и в её голосе мелькнуло что-то живое.

— Ничего страшного, Лиза, — махнул рукой Ефим Петрович.

— Может вам чего-нибудь принести? — спросила девушка, слегка наклонившись, пытаясь так показать свою готовность помочь гостю.

— О, не утруждайте себя, — ответил он.

— Но, мне нечем заплатить вам, — Лиза растерянно огляделась, как будто пытаясь найти рядом с собой деньги для доктора, но она быстро спохватилась и сказала, — но я могу рассчитаться с вами продуктами.

— Я бы предпочёл брать всё-таки более официальной валютой, — усмехнулся Ефим Петрович, — не переживайте. Раз не можете сейчас заплатить, потом распалить, вы всё равно никуда не денетесь. Так, рецепт для чая я вам дал. Принимайте три раза в день, это поможет унять боль. Всё, я пошёл. Если что, Лиза, зови.

Ефим Петрович подхватил свой саквояж и покинул троицу, тихо насвистывая себе что-то под нос.

— Тебя зовут Лиза? — спросил Смирнов у женщины, когда врач ушёл.

— Ну уж точно не «Долли», — ответила девушка, — как и у Пса, имя точно не «Пёс», да и что-то мне подсказывает, что и вас зовут не Александр Иванович Смирнов.

— Да врёт она, — махнул рукой старик, — никакая она больше не Лиза. Лизу, как крышкой гроба, накрыла маска. Похоронила ты, Долли, свою Лизу.

— Ну, имя — не человек, никогда не поздно раскопать, — ответила женщина и ушла в дом.

— Ну не дура ли? — Пёс махнул на неё рукой и посмотрел на Смирнова, — мы ж с тобой понимаем, что мы не просто имена похоронили.

— Не просто, — кивнул человек с чужим именем и уселся рядом. Пёс, наверное, хотел бы сказать ещё что-то, но на крыльцо на четвереньках выполз Грэг.

— О, и тебе, дорогой, доброе утро, — уважительно кивнул ему Пёс. Здоровяк ничего не ответил, а только уселся между ними на ступеньки, тем самым вытолкнув их с крыльца, и уставился на землю. Пёс, ничего не сказав, отполз от Грэга и растянулся на земле, тихонько лаская перевязанную ногу. Смирнов же опёрся спиной об крыльцо и, поддавшись навалившейся на него усталость, весь день провёл в тяжёлой полудрёме.

В сознание он пришёл только к вечеру. Пёс, которому Долли помогала подняться на крыльцо, ударил Смирнова лопатой плашмя, легонечко, ровно настолько, чтобы не навредить человеку, но чтобы тому всё равно было больно. Смирнов, потирая ушибленное место, дошёл до сарая, забрал оттуда лампу и топор, вернулся обратно на крыльцо. Там его уже ждала Долли с миской щей и несколькими кусками хлеба.

— Поешь, ты с самого утра ничего не ел, — она протянула ему еду.

— Спасибо, — Смирнов кивнул ей и с жадностью набросился на миску. Пока он с особым рвением расправлялся с едой, Долли присела рядом. Она всматривалась в тени между надгробиями и стволами деревьев, пытаясь найти там кого-то. Но как бы глаза Долли не вопрошали тьму, та всегда молчала. И в этом, пожалуй, была главная жестокость тьмы, она никогда не отвечала. Она просто оставляла тебя одну с твоими переживаниями, страхами и надеждами… одну в этом огромном и пустом мире.

Смирнов доел суп и отдал миску Долли. Ему стало легче, кажется усталость отошла на задний план.

— Спасибо, — он ещё раз поблагодарил девушку. Долли собиралась уже войти в дом, но остановилась на пороге, и перед тем как пропасть за массивной дверью спросила:

— Я слышала ваш разговор с Псом. Вы правда думаете, что наша прошлая жизнь навсегда потеряна?

— Да нет, — пожал плечами Смирнов, — может быть и не навсегда. Я не знаю. Мне об этом не надо думать.

Долли ушла, ничего не сказав. И так же без слов пришла ночь.

Смирнов сделал быстрый обход. Ничего интересного не случилось, но во время обхода Смирнов вдруг осознал, что он совсем забыл про револьвер. Он проверил сарай, но там его не было. По-видимому, он забыл его во время драки с мертвецом. Смирнов обошёл место прошедшей стычки, но и там не было оружия. «Наверное, Пёс себе забрал, а мне не отдал из вредности, вот сука,» — подумал Смирнов и вернулся на крыльцо.

Тяжесть вновь обрушилась на него, но теперь с ещё большей силой. Он поставил перед собой лампу и смотрел прямо на неё, пытаясь так отогнать от себя сон. В глазах танцевали пятна от постоянного смотрения на источник света, а усталости меньше не стало. Голова гудела, она была как будто переполнена свинцом, кажется, ещё чуть-чуть и расплавленный металл потечёт из ушей. Но даже если бы тяжёлая жидкость, температурой в триста двадцать семь градусов потекла бы по его коже, он бы не почувствовал. Тело уже ничего не ощущало. Разум уже уснул. Смирнов видел и слышал, что происходит вокруг, но уже не осмыслял этого. Он просто пялился в горящую лампу, в его глазах было меньше осознанности, чем в глазах населения местного кладбища.