В грозовом небе

В то время в мире было два очага войны - фашистская Германия на западе и милитаристская Япония на востоке. Нас, часть выпускников, направили на запад, часть - на восток. Мы, семеро, поедем на Дальний Восток, в дальнебомбардировочный авиационный полк.

Конец октября 1939 года. На вокзальной площади гремит музыка - играет духовой оркестр училища. Площадь заполнена отъезжающими и провожающими. Провожать нас пришли и челябинские девушки. Некоторые выпускники за несколько дней до отъезда срочно женились и везут жен с собой. Срочность в этом деле появилась потому, что прошла молва, будто бы там, на Востоке, слишком мало девушек - и не женишься. Но потом оказалось, что это не так, конечно.

В общем, отъезд наш училище организовало торжественно. И мы, в свою очередь, благодарили командование училища за то, что многому нас научило. Впереди у нас была работа, боевая, ответственная. Нас ждали новые боевые самолеты, которые доверяли нам для того, чтобы мы охраняли дальневосточные границы, охраняли мирный труд нашего народа.

Промелькнули полсотни туннелей, сверкнули серебристые волны озера Байкал. Золотая тайга, горные цепи Забайкалья…

В полку, базирующемся на Большом аэродроме, меня и моего друга Ф. Иванова определили в третью эскадрилью. Командует ею опытный летчик капитан Н. Колягин. Комиссар - Н. Зюзин, тоже летчик со стажем; впоследствии, на фронте, он стал командиром авиационного полка авиации дальнего действия; Ф. Голев, офицер «старой гвардии», - штурман эскадрильи.

В эскадрилье, как нам объяснили при встрече, не хватает штурманов, и нас сразу же включили в экипажи. Меня - в экипаж Ивана Евсеева.

После непродолжительной беседы-ознакомления комэск [99] ведет нас на стоянку, где идет предполетная подготовка материальной части. Там в линейку стоят поблескивающие серебристой краской красавцы ДБ-3А - дальние бомбардировщики новейшей по тому времени марки. Командир эскадрильи, представив меня командиру звена Н. Портову, подводит к одному из самолетов. Из-под плоскости выскакивает вдруг юркий младший лейтенант. Его большие глаза весело смеются.

- Товарищ командир эскадрильи, на самолете идет подготовка материальной части. Командир экипажа - младший лейтенант Евсеев, - четко докладывает он.

- Знакомься со своим штурманом, Евсеев. Лейтенант Гунбин. Окончил Челябинское училище, готов совершать дальние полеты, - отрекомендовал меня Колягин.

Мы крепко пожимаем друг другу руки, и в этом рукопожатии чувствуется не только приветствие, но и своеобразный обет на будущую сплоченность в предстоящих полетах.

Ознакомившись с самолетом, оборудованием, включаюсь в работу - чищу плоскости самолета.

- Не бойся, Николай, этой работы, - назидательно говорит Евсеев. - Чем меньше грязи, тем больше скорость. [100]

А скорость нам вот как нужна! Особенно при встрече с истребителями противника…

- Надо так тереть, чтобы не было зазора между рукой и плоскостью, - шутя подбадривал нас в этой нелегкой работе техник самолета Матвеев.

И действительно, самолеты нашей эскадрильи, да и всего дальнебомбардировочного полка, всегда отличались чистотой. Да и как иначе, если контролирующие нас руководители часто проверяли готовность самолета к полету в белых перчатках.

Так я познакомился с экипажем и самолетом. А сдав соответствующие зачеты, был допущен к полетам - сначала в районе аэродрома, позже и по маршруту, с бомбометанием и стрельбой на полигонах, имитирующих вражеские объекты.

Высока была боеготовность экипажей полка. Даже в нерабочее время все мы должны были находиться в расположении гарнизона; увольнение в город разрешалось лишь в исключительных случаях. Самолеты всегда были готовы к вылету, а если обнаруживалась неисправность или какая-то текущая работа, то ее немедленно выполнял весь экипаж, даже в ночное время. Все работают на аэродроме до тех пор, пока самолет не будет готов к выполнению боевой задачи. Дальневосточная практика помогла нам в грядущих боях, когда своевременный вылет играл решающую роль.

Результатом наших напряженных полетов с учениями, с вылетами по тревоге стало то, что осенью 1940 года наш экипаж вышел в полку в передовые. В качестве поощрения нам предоставили санаторные путевки: Ивану Евсееву под Владивосток, мне - под Благовещенск, в санаторий на реке Зее. До этого нам еще ни разу не доводилось отдыхать по таким путевкам. Санатории были достаточно благоустроены, с неплохой спортивной базой, культурным обслуживанием. Если прибавить к этому отличное питание да наш тройной аппетит, то все это оставило хорошее впечатление, а главное - укрепило здоровье.

И вот мы снова в полку. С новыми силами принимаемся за выполнение очередной учебной программы.

Но не так все идет у нас гладко, как кажется и как хотелось бы. Однажды, выполнив очередное полетное задание - а дело было зимой, - мы возвращались на аэродром и летели уже на 400-метровой высоте, как вдруг загорелся левый мотор. Все произошло молниеносно. Летчик Евсеев принял единственно правильное решение - снизиться [101] и посадить горящий самолет с выпущенными шасси прямо в мелкий кустарник.