В гвардейской семье

ровному полю, отталкивается от земли и поднимается.

Набрав высоту, выполняю первый разворот, второй. Кладу машину в глубокий вираж, «ил» послушно

повинуется моей воле, четко вычерчивая фигуры. Следует боевой разворот, пике, снова закладываю

машину в глубокий вираж с набором высоты...

— «Коршун»-ноль три! — предостерегает «Рубин», — внимательно наблюдайте за воздухом!

Несколько минут спустя новая команда:

— Закончить работу! На посадку!

Командир детально анализирует мой полет, разбирает его поэлементно. Даже незначительные ошибки в

технике пилотирования не прошли мимо его внимания.

Я задумался: как далеко еще мне до настоящей уверенности в пилотировании!.. Делаю вывод: надо много

работать, настойчиво, упорно, каждодневно...

Тут же, с одного старта взлетали и «старики» — опытные летчики, которых мы, молодые, называли

сталинградцами. Я присел в сторонке и пристально наблюдал за их действиями. Как они уверенно

владеют самолетом! Мне бы так, да поскорее!.. [14]

Прошло несколько дней. За это время мы научились определять по «стилю» отдельных летчиков, изучили

«почерк» наших лучших мастеров.

— Прудников! — восторженно восклицал кто-то, когда над нами стремительно проносился штурмовик.

— Стрельцов пошел бреющим!

— Гляди-ка — Ляховский пикирует!..

Однажды мы с Игорем Калитиным стояли в стороне от заправочной линии старта, наблюдая за полетами.

— День добрый, ребята! — послышалось рядом. Обернулись — Тараканов. Улыбается, как и тогда, во

время первой нашей встречи.

— Здравия желаем, товарищ лейтенант! — по школьной выучке поприветствовали мы Николая

Николаевича. Был он, как нам показалось, навеселе.

В эту минуту с невообразимым ревом над стартом пронесся «ильюшин», пилотируемый Прудниковым.

— Вот здорово! Вот это дает!.. Игорь, смотри! — невольно вырвалось из моей груди восхищение.

В глазах Тараканова заплясали чертики.

— Видите «одинарку» (так авиаторы называли одноместный самолет конструкции Ильюшина первых

выпусков)? — Тараканов показал рукой в сторону заправочной стоянки самолетов на старте.

— Видим! — ответили мы. — Номер на нем двенадцатый...

— Верно. Я на нем сейчас полечу.

Николай погасил улыбку, поджал губы и быстрым шагом направился к «одинарке».

— Что это с ним? — недоумевал Игорь. Но меня сейчас всецело занимал самолет, управляемый

Прудниковым.

Прошло минут десять. Мы все стояли на том же месте, беседовали. Наш разговор прервала сирена: по

взлетной полосе стремительно мчалась санитарная машина, вслед за ней ринулись все, кто находился на

старте.

— Что-то случилось, Игорь!

— Самолеты, кажется, столкнулись. Бежим! — Игорь бросил под ноги папиросу, притушил ее и помчался

туда, где уже толпились люди. Я за ним.

...Перед нами — разбитый в щепки самолет. Бронестекло фонаря рассыпалось на мелкие осколки. В

кабине [15] лежал Тараканов. Его вытащили, перенесли в санитарную машину и увезли.

Позади разбитого самолета стоял Ил-2 с пробитой кромкой правого крыла.

Нетрудно было догадаться, что виновником этого происшествия был Тараканов. Произошло все из-за его

недисциплинированности. Он самовольно сел в самолет, не осмотревшись, и вопреки запрету стартера

повел машину на взлет. Уже в конце разбега, метрах в двадцати, прямо перед собой Николай увидел Ил-2, руливший после посадки, и резко потянул на себя ручку. Самолет, поднимаясь вверх и теряя скорость до

критической, задел правым колесом плоскость рулящего «ильюшина» и метров с двадцати пяти —

тридцати рухнул вниз.

Мы с Игорем были подавлены: Тараканов — опытный, заслуженный летчик — и вдруг такое!.. И из-за

чего? Из-за амбиции, из-за бравады. Хорошо еще, что остался жив...

Потом, когда Николай возвратился из госпиталя, ему объявили: за грубый дисциплинарный проступок он

отстранялся от полетов, был понижен в звании...

Это был суровый для него урок и предостережение для других.

На партийном и комсомольском собраниях живо, горячо обсуждался в эти дни вопрос о дисциплине, о ее

прямой взаимосвязи с безаварийностью, с боевой готовностью, со всем укладом армейской, фронтовой

жизни.

4.

29 апреля 1943 года — знаменательная для нас дата: этот день объявлен годовым праздником полка.

Тогда же мы узнали радостную весть: наш полк получил новый номер — 75-й и наименование

гвардейского. Такой высокой чести он удостоен за славные подвиги наших старших товарищей —

сталинградцев. Мы разделяем радость ветеранов, гордимся тем, что и нас отныне будет осенять

гвардейское знамя, но мы знаем, что наименование это добыто большой и очень дорогой ценой —

отвагой и кровью.

Весь личный состав — в строю. Начинается волнующе-торжественная церемония вручения полку

гвардейского [16] знамени. Я впервые в жизни участвую в таком событии. Настроение приподнятое.

Весенний ветер разносит по степи бравурные звуки военных маршей.

Выступает генерал Рытов и от имени командования 8-й Воздушной армии поздравляет нас со

знаменательным событием.

Четким шагом подходит к Знамени командир полка майор Ляховский, становится на колено, целует алый

шелк и произносит клятву. Его устами произносит священные слова клятвы каждый, кто стоит в этом