В.И. Ленин. Полная биография

Евдокия Павловна Николаевская писала в марте из Оренбурга в Берлин сыну Борису Ивановичу: «Зимою по улицам валялись трупы; да и теперь их где-то есть целые склады. На базаре горы домашней рухляди. Дороги и поезда представляют что-то ужасное. И, собираясь ехать, готовятся к загробной жизни. Недавно… утром на улице видела волка. Они, говорят, стали завсегдатаями города, приманка – трупы».

Цены в том же Оренбурге взлетели до небес: «мука 4.000.000, масло 300.000 фунт, мясо 60.000 фунт, молоко 100.000, рис 150.000 фунт, пшено 130.000 фунт… Визит доктора 100.000, микстура 300.000–400.000…»¹⁹⁶⁴

Кризис, о котором говорили на XI съезде, из области пессимистических прогнозов переместился в реальную жизнь и поставил под угрозу все надежды на возрождение России и на тот «гражданский мир», который только-только начинал складываться в стране.

Все будущее Республики зависело теперь от успеха весеннего сева. После этой страшной зимы надо было обеспечить деревню не только семенами, но и подкормить, поставить на ноги миллионы пахарей, чтобы смогли они провести этот спасительный сев.

Для засева ярового клина в голодающих губерниях требовалось 33 миллиона пудов семян. Предполагалось, что до 1 апреля 1922 года в Россию будет доставлено 15 миллионов. Остальные Наркомпрод должен был обеспечить за счет тех губерний, где хлеб был. Но для зарубежных закупок валюты хватало лишь на 9 миллионов пудов. Задерживался отпуск денег и для финансирования Американской организации помощи (АРА). И это не говоря уже о систематических задержках выплат гострестам и бюджетникам¹⁹⁶⁵.

Бедствие, обрушившееся на деревню, голод и всеобщая нужда, а рядом с этим безудержное мотовство нэпманов и спекулянтов, гиперинфляция, рост дороговизны и при этом задержка зарплаты рабочим и служащим – все это создавало самую благоприятную почву для антисоветской агитации и протестных движений.

Стачки в Москве, Петрограде и ряде других городов, как это отмечали на XI съезде РКП(б), приобретали хронический характер. И сразу же во многих из них «засветились» нелегалы – меньшевики и эсеры. Усматривать в этой информации козни чекистов сегодня, после выхода в свет многотомных публикаций документов этих партий, нет уже никаких оснований. И у Ленина было достаточно причин для того, чтобы в этой связи написать Уншлихту: «Как бы… не прозевать второго Кронштадта»¹⁹⁶⁶.

Активизировались и те группы либеральной интеллигенции, которые прежде составляли основу электората партии кадетов на выборах в Государственные думы, а ныне так и остались вне влияния государственной политики советской власти. Повсеместно стали стихийно возрождаться и заново нарождаться различного рода экономические, профессиональные, научные, религиозные и т. п. объединения, общественные организации и союзы.

А с конца 1921 года началась «издательская горячка», то есть появление частных издательств, которые росли как грибы. До августа 1922 года было дано разрешение на создание в Москве 337 издательств, а в Петрограде – 83. Стали выходить такие журналы, как «Экономист», «Экономическое возрождение», «Мысль», «Новая Россия», «Голос минувшего», «Утренники», «Летопись Дома литераторов». Вокруг них и стала группироваться новая общественность¹⁹⁶⁷.

Впрочем, новой ее можно было называть весьма условно. В большинстве своем в прежние годы это были достаточно известные имена и лица, принадлежавшие видным кадетам, эсерам, народным социалистам, меньшевикам или, по крайней мере, симпатизировавшие им.

Возрождать эти партии, а тем более входить в их еще существовавшие нелегальные группы большинство не стало, хотя какие-то личные связи с ними и эмигрантскими центрами сохранялись. Вот так и сложилась та достаточно пестрая по своим политическим настроениям, формально беспартийная общественность, которая впервые открыто и активно проявила себя при создании «Помгола».

Чекисты отметили, что даже разгром «Помгола» в августе 1921 года не снизил этой активности. Наоборот, в репрессиях «против отдельных деятелей комитета русская “общественность” получила наглядное доказательство возможности выступать безнаказанно и открыто».

Мало того, по мнению ГПУ, постепенно начинается процесс ее дифференциации. Народные социалисты группируются вокруг издательства «Задруга», кадеты и правые эсеры – вокруг издательства «Берег», меньшевики – вокруг издательства «Книга», а и те, и другие, и третьи – в многочисленных кооперативных организациях. В общем, как выразилась современный исследователь С.Г. Семенова, «интеллигенция особенно воспользовалась первыми полутора годами НЭПа, чтобы создать себе хоть какую-то, пусть островную, узкую почву под ногами»¹⁹⁶⁸.