В яме с Пайпером

выставляя наш мир шуткой. На мой взгляд, это не соответствовало кодексу, которому меня учили. Полагаю, мое недовольство проникло в раздевалку: когда МакМэн

попросил о том же Орндорфа, ответ был тем же — резкий отказ. Итак, на носу у нас был огромной важности матч, в котором никто не хотел проиграть чужаку.

Винс предпринял последнюю попытку повлиять на мое мнение, и мы отправились в его любимое место ведения бизнеса — туалет. Мы не спеша делали свое дело,

разговаривали (это весьма обычно для рестлеров), и МакМэн снова попросил меня лечь под Мистера Ти. Но я стоял на своем и заявил ему, что это неправильно

и что я не стану так делать. Кроме того, я посеял зерно в его голове, сказав: «Кто принесет тебе больше денег: Хоган против Пайпера или Хоган против Орндорфа?»

На этом вопросе мы покинули уборную, а МакМэн отправился к Орндорфу и поведал о моих словах. Но мне все равно было наплевать. Я знал свое место в спорте

и знал кодекс чести рестлера назубок, и я не собирался позволить МакМэну или кому бы то ни было сделать посмешище из меня или моей профессии.

Спустя пару недель в том же Rockefeller Center состоялась вторая пресс-конференция, где Мистер Ти и я снова столкнулись лбами. Я поднимался на метровый

подиум, (я до сих пор верю, что это была подстава) а Мистер Ти напал на меня исподтишка. Мы начали бороться и добрались до толпы зрителей, набитой журналистами

со всего мира. Вспышки мерцали со всех сторон — фотографы пытались поймать наилучший кадр нашей с Ти возни на полу. Когда охрана, наконец, разняла нас,

я был настолько взбешен, что не мог сдерживать себя. Если голубые точки перед глазами были следствием вспышек фотокамер, то красные точки были вызваны

гневом на действия Мистера Ти. Даже когда нас уже разняли, я хотел убить этого парня. Дикими, как у быка, глазами я смотрел на Мистера Ти, надеясь, что

он решит продолжить драку, но охрана не захотела увидеть второй раунд. Меня просто вытащили вон из помещения. Этот инцидент взбесил меня. Меня учили, что,

если у тебя проблема с кем-то, ее нужно решать за закрытыми дверями, в раздевалке, а не на виду у всего честного народа. Все, что происходит перед камерами,

— это уже бизнес.

Следующая пресс-конференция передавалась по спутнику: Мистер Ти был в Лос-Анджелесе с Хоганом, а я в Нью-Йорке с Орндорфом. На западном побережье Мистер

Ти вышел в килте и с резиновой курицей в руках и сказал прессе: «Пайпер труслив, как эта курица, и носит платье. Мне жаль этого дурака». А потом он попытался

оторвать курице голову, но курица была из резины, поэтому он только растягивал ее шею. Мне стало жаль этого дурака и его жалкие попытки произвести впечатление!

Он буквально бросил курицу на пол, наступил на ее голову и пытался разорвать в клочья, но эта маленькая резиновая птица не сдавалась. В итоге в растерянности

он просто выбросил курицу. Ситуация для Мистера Ти ухудшалась тем, что в Нью-Йорке я ржал, как лошадь, над его манипуляциями!

В следующий раз я увидел Мистера Ти на шоу в Nassau Coliseum незадолго до

WrestleMania

; я ждал его, и он знал об этом. Он подошел ко мне со своим менеджером Питером Янгом, но я попросил Питера оставить нас наедине, потому что дело было личное.

Я отвел Мистера Ти в отдельную комнату и спросил, что он себе позволяет. Он заверил меня, что все это ради раскрутки шоу. Я объяснил, что такое можно делать

только после того, как все участники обсудят и дадут добро; нельзя раскручивать шоу, не зная, как это делается! После этого диалога мы вышли из комнаты,

и я решил наказать его в матче. Я собирался провести ему суплекс головой в пол. Во время всех событий, ведущих к WrestleMania, я открыто выражал свою неприязнь

к этому парню, и теперь я намеревался это доказать.

Уровень неприязни между четырьмя мэйн-ивенторами рос день ото дня. Мистер Ти с нетерпением ждал возможности преподать мне урок на ринге, я с нетерпением

ждал возможности бросить его на голову, Орндорф был недоволен тем, что МакМэн приказал ему принять удержание в матче, а Хоган испытывал привычные эмоции,

когда мы с ним сходились на ринге, может быть, усугубленные еще больше тем фактом, что я не хотел принимать удержание от постороннего. Разговоры о моем

отказе принять удержание разрастались сплетнями, которые не соответствовали правде, но объясняться было некогда, потому что день шоу приближался с неумолимой

скоростью. В целом, я держался кодекса чести. Я никому не втыкал нож в спину в своей жизни, но я первым признаюсь, если воткну нож кому-нибудь в грудь!

Незадолго до WrestleMania Мистер Ти и я собрались на каком-то складе с Винсом МакМэном-младшим, а букеры пытались научить Мистера Ти основам. Это привело

к тому, что моя ненависть к нему стала зашкаливать. Я уже был зол, когда Винс попросил меня принять удержание от этого парня; а теперь я увидел, что Мистер

Ти ни черта не смыслит в рестлинге. Я был оскорблен. Ситуация ухудшилась, когда МакМэн прижал меня к стенке и попросил сделать то, чего я делать не хотел

— подписать контракт.