В ярости рождённая (Дорога Ярости)

Даже сейчас он едва мог поверить в то, как бурно толпа отреагировала, как быстро она собралась и как жестоко она себя вела. Ни одна из виденных им аналитических записок разведслужбы не указывала на это, ни один чиновник планетарного правительства или офицер Ополчения не предполагал, что ФОЯ пользовался столь ошеломляющей поддержкой среди местного населения. Очевидно – все они ошибались.

«И приказ, отданный им Салаке – уговоритьтолпу разойтись – изначально был неверным решением», – мрачно подумал он. Хотя, положа руку на сердце, даже сейчас, он не мог придумать ничего, что возможно явилось бы «верным решением». Особенно не нарушая требование Чарвы – «рассеять» толпу собственными силами – и при этом запретившему Чайава действовать по собственному усмотрению. В конце концов, для Чарвы оказалось гораздо более важным продолжать «снимать стружку» с Чайавы, чем позволить капитану определиться с текущей ситуацией. Важнее, чем мобилизовать Ополчение. Даже важнее, чем доложить президенту Шангапу о происходящем.

Но Чайава  знал и то, что сколь ужасно не ошибался бы Чарва, он точно так же никогда не забудет совет капитана «заткнутся» на то время, что потребуется тому на разгон толпы. Конечно, Чайава и не предполагал, что у собравшихся у гостиницы имеется настолько мощное оружие, но он должен был учесть такую возможность.

Смерть Салаки стала последней каплей. Летящие камни внезапно сменились яростным человеческим потоком и большая часть взвода Салаки оказались столь поражёнными, сколь и ошеломлёнными. Не ожидая ничего подобного, они на мгновенье растерялись. Возможно, это было ошибкой и Чайава. Ведь именно он был тем, кто особо предостерег Салаку от использования огня на поражение. Он знал, что проведёт оставшуюся часть жизни кляня себя за это указание, но правда была в том, что он не знал, не окажет ли это обратного воздействия, не озвереет ли толпа после первых же выстрелов в неё. В любом случае, его люди не стали стрелять. Они попытались отступить, избегая убийства своих сограждан и эти самые «сограждане» смяли их.

Насколько Чайава видел, ни один боец из взвода Салаки не выжил, и он сам не понимал, как ему удалось вывести остальных своих людей из гостиницы. Вывести, пройдя сквозь беснующуюся толпу, которая казалось материализовалась прямо из мостовой. Они вынуждены были прокладывать себе дорогу огнём и он догадывался, что кто-то из его людей даже не попробовал последовать за ним. Он не знал, чем увенчались их усилия присоединиться к толпе, но не сомневался, что некоторые из них наверняка попытались это сделать.

Те, кто последовал за ним, стремились достигнуть какого-нибудь опорного пункта, способного хоть немного  прикрыть их от этого смерча. Это было нелегко, на улицах столицы, заполняющихся мятежниками – все большее и большее число из которых были вооружены – выплёскивающих свою ненависть на любого человека в форме. В какой-то момент им удалось соединиться с ротой «Эхо» [кодовое слово для буквы “E” – № 5], второй из тех двух рот ополчения, которые бригадир Жонгдомба и полковник Чарва удосужились мобилизовать для «обычной» полицейской операции. Но капитан Пэдордж, командир роты «Эхо», настоял на попытке выполнения приказа, полученного от полковника Чарвы – отбить у мятежников «Щит Аннапурны». Именно это, по мнению Чарвы, и обязан был сделать в первую очередь сбежавший Чайава – видимо полковник свято верил в то, что быстрая успешная наглядная демонстрация силы «загонит уличную толпу обратно в её конуру».

Независимо от того, во что Чарва верил, этот приказ был ошибкой – ещё одной ошибкой – но Пэдордж отказался прислушаться к доводам Чайавы. И они пошли назад по уже пройденному им пути, против волн накатывающейся толпы... и были смыты, как замок из песка во время прилива. Чайава это предвидел и приложил все усилия, чтобы вытащить своих людей из свалки, но едва выйдя на площадь Брахмапутры, за три квартала до гостиницы, они оказались зажаты с трёх сторон. Передовой взвод Пэдорджа просто исчез, а остальная часть роты «Эхо» и остатки роты «Альфа» оказались расколоты на небольшие группы, яростно отбивающиеся от неистово преследующей их по пятам толпы.

И теперь, спустя несколько часов показавшимися ему целой вечностью, он потерял почти всех. Он пытался пробиться к космодрому, где по его прикидкам Имперская морская пехота должна была организовать периметр безопасности, но каждый раз, когда он направлялся на восток, он наталкивался на свежую волну мятежников вновь отбрасывающих его медленно тающий отряд на запад. К настоящему времени, между ними и портом лежало полгорода с улицами, превратившимися в смертельно опасный лабиринт, но ему в голову не приходил ни один другой объект, что мог бы дать его людям шанс на выживание.