В «игру» вступает дублер

– Вот как? Это каким же образом?

– Так ведь бомбёжка ночью была, – шептал Василий. – Видно, на виллу целились, а попали в гараж да в Дом немецких офицеров.

– Ну-у? – протянул Сергей. – Есть жертвы?

– Говорят, есть среди офицеров и убитые, и раненые.

– Война, брат, – как-то неопределённо высказался Сергей, разливая кофе по стаканам. – А я к друзьям ездил, в бильярд проигрался.

– По-крупному? – озабоченно спросил Василий, перестав шептать.

– Да ничего, – махнул рукой Сергей. – До зарплаты доживу.

– А я чего… – продолжал Василий. – Это… директор…

– Что директор? – нетерпеливо перебил его Сергей, подвигая Василию стакан с кофе.

– За вами послал.

– За мной?

– Ну да, за вами. Да там всех уже собрали.

– А-а-а, – протянул Сергей, – а зачем?

– Так всё насчёт ЧП. Мы же тут недалеко от этого места.

– Зовут – так пойду, – беспечно отозвался Сергей, – только кофе допью.

Василий немного помялся и спросил:

– А у вас не найдётся, Сергей Иванович?

Выразительный жест заставил Сергея улыбнуться. Василий был довольно колоритной фигурой в театре и со своими ужимками мог бы сойти за первоклассного комика на сцене. Но сам в себе он таланта не видел, образования фактически не имел, с трудом вытянул три класса начальной школы и потому занимался, по его выражению, «солидным делом в искусстве» – таскал и устанавливал декорации.

Сергей достал из шкафчика бутылку с немецким ромом, щедро плеснул в стакан Василию. Тот взял стакан, одновременно неловко откидывая прядь волос со лба другой рукой, на которой не хватало большого, указательного и среднего пальцев.

– С детства? – спросил Сергей, указывая глазами.

– Что?

– Правая.

– А-а-а…С прошлого года.

– Боец, значит?

– Был бойцом, – невесело усмехнулся Василий. Теперь, как видите, куда пошлют.

– Ещё? – предложил Сергей.

– Можно и ещё. А вы почему кофе без рома пьёте?

– Не нравится, – поморщился Сергей.

– И мне. Я больше чистый уважаю.

– Кофе? – удивился Сергей.

– Да нет, ром.

– Могу налить чистого, – улыбнулся Сергей.

– Спасибо, в другой раз… Надо же к директору… А знаете, вы можете не идти к директору. Скажу, что вас нет, и всё… – Василий заговорщически подмигнул быстрым, как у птицы, глазом.

– Нет, брат, раз вызывает директор, лучше пойти.

– Ну, вам видней. Только вот что… – Василий оглянулся на дверь и снова перешёл на шёпот. – У директора сидят эти…ну, которые в форме…

Сергей понимающе кивнул.

– Засиделся я тут у вас, – громко сказал Василий. – Уж больно кофеёк хорош.

Василий вышел. Сергей закурил, в раздумье прошелся по комнате, постоял у окна, решая, как быть. Перебрал в памяти все события последних дней, все встречи – ничего криминального. Нащупав билет в кармане, подумал: может даже доказать, что к событиям сегодняшней ночи не имеет никакого отношения. Ему нечего бояться.

Сергей торопливо накинул плащ и направился в театр. Он вошёл в кабинет директора и остановился у порога. Кроме директора, у которого была очень надёжная по нынешнему времени немецкая фамилия, за его столом сидели двое: костлявый офицер в форме гестапо и молодой человек в штатском. Тот, что был в штатском, сидел боком к двери, держал перед собой бумаги, приготовившись писать.

– Имя, отчество, фамилия? – спросил он на чистейшем русском языке и повернул голову к Сергею.

Сергей глянул на него и…почти сразу узнал это прыщавое лицо. Штатский прищурился, явно пытаясь что-то вспомнить.

«В чём нашей жизни смысл?»

Старика Вагнера мучил ревматизм. Да не такой уж он и старик. Но болезни прямо-таки доконали. То руки-ноги не разогнёшь, то сердце прихватит, то застарелый бронхит выходит наружу надсадным кашлем. Потому и выглядит стариком, хотя ему ещё и шестидесяти нет.

Неделя ненастной погоды во второй половине августа с бесконечными дождями чуть не уложила его надолго в постель. Но время такое, что долго не улежишь. Не думал, не гадал он, что окажется «под немцем». Уже и пожитки собрали кое-какие с Аней, чтобы эвакуироваться, но тут вдруг она заладила: подождём да подождём. Вот и дождались. Не успели уехать.

Если правду сказать, трудно ему было уезжать из дома, где ещё дед с бабкой жили. Легко ли сказать, стронуться с места, бросить дом, всё нажитое и бежать куда-то, где у тебя не будет ни кола, ни двора… Плохо ли, хорошо ли, а он у себя дома. И руки целы, на кусок хлеба для себя и Анны заработает. Вот только боялся за неё: не будет ли ей худа от новой власти?

Похолодание, видать, и немецкому начальству не пришлось по вкусу. Вагнер сидел дома, когда в дверь постучали. Он выглянул в окно и увидал на приступке немецкого солдата. Вагнер перепугался, махнул Анне, чтобы спряталась у себя в комнате, и нехотя пошёл открывать (нешто не откроешь?).

– Ви есть Вагнер? – спросил солдат.

– Да, да, – заторопился Вагнер, – я, я…

– Ком, – кивнул солдат в сторону улицы.

– Но я ни в чём не виноват! – запротестовал Вагнер, с испугу совсем позабыв о немецком языке. – Я ни в чём…

– Нет бояться! – сказал солдат. – Ком! Дело.

– Ну, если по делу… Я сейчас. Сейчас… Вот только переобуюсь.

Анна с беспокойством выглянула из своей комнаты.

– Не волнуйся, доченька, это по делу.