В «игру» вступает дублер

Зигфрид впервые сам грел чайник в «берлоге» у Петровича. Он с нетерпением ждал старика и готовил к его приходу новогодний стол: сало, нарезанное ломтями, варёную картошку, несколько кусочков сахара и даже краюху белого хлеба, добытого стариком всё на той же «барахолке».

Петрович явился не один, вслед за ним бочком втиснулся Василий и, сморгнув птичьим глазом при виде удивлённого лица Зигфрида, сказал:

– Такое дело, Сергей Иванович, новости срочно обсудить надо.

– Ты погоди со своими новостями, – отстранил его Петрович. – Скажи лучше, какой костёр мы устроили.

– Иллюминация похлеще, чем в театре! – доложил довольный Василий.

– Подожгли-таки?! – обрадовано уточнил Зигфрид.

– А зачем же ходили? – с деланной обидой сказал Петрович. – За это не грех и выпить бы, да бог не дал.

– Молодцы! – радостно похвалил Зигфрид. – Теперь будет легче помочь Анне.

Василий деликатно покашлял, Петрович молча пошёл к печке.

– Что? – тревожно спросил Зигфрид. – Что вы скрываете?

– Так не скрываем, Сергей Иванович, – сказал Василий. – Вот я и говорю, новости надо обсудить. Я через своего знакомого узнал у охранника: женщины в камере такое устроили… Песни советские пели. А блондинка, которую Фишер сам допрашивает, кинулась душить надзирательницу. Ей, дескать, хоть так, хоть эдак, не жить, потому что у неё пистолет нашли.

Зигфрид со стоном опустился на топчан. Василий поморгал глазами и продолжал:

– Её, скорее всего, к расстрелу приговорят. Вот группу таких насобирают и повезут… Они к каменному карьеру возят. Охранник сказал, как поедет в тюрьму тёмно-серый фургон, значит, за ними.

Зигфрид поднял на него страдальческие глаза:

– Василий, что бы я без тебя делал…

Потом тряхнул головой, будто сбросил с себя накопившуюся тяжесть, и стал с виду твёрд и спокоен. Он принял решение:

– Будем отбивать!

– А ещё немцы дома заминировали. Хотят взорвать, когда отступать будут.

– Петрович, надо предупредить жителей.

– Не беспокойся, я своих предупрежу, они проследят. Сейчас помощников много найдётся, ждут не дождутся наших.

Автомат и обрез, припрятанные ещё Игнатовым, достали из тайника Петровича. Зигфрид проверил свой пистолет. Василий четыре дня следил за тюрьмой. Когда тёмно-серый фургон покатил к тюремным воротам, Василий кинулся к «берлоге».

Первым ушёл Петрович, пристроив на детских санках автомат и обрез, закутанные в байковое одеяло, сразу и не поймёшь, что и куда везёт хромой старик. Этим же одеялом думали прикрыть Анну, усадив на санки. Через несколько минут следом за Петровичем вышел Василий, потом и Зигфрид. Они собрались в условленном месте и стали поджидать фургон.

Вечерние сумерки с каждой минутой становили всё гуще, лишь от снега исходил свет, при котором можно было различить контуры предметов. Петрович, Василий и Зигфрид притаились за кустами, засыпанными снегом, мимо которых должен был проследовать фургон. Зигфрид – с автоматом и своим пистолетом, Петрович – с обрезом, а «безрукий» Василий держал старые детские санки, раздобытые где-то стариком для Анны, чтобы можно было скорее докатить её до сторожки. Зигфрид тщательно разработал план нападения и очень верил в успех. Он был возбуждён, как никогда, и Петрович только покрякивал, поглядывая на него.

Наконец послышался шум машины. «Около поворота», – мысленно отметил Зигфрид. Шум начал постепенно стихать, и скоро его почти не стало слышно. Зигфрид прислушался, нетерпеливо приподнялся, выглянул. Может, это какая-то другая машина? Он осторожно выдвинулся на дорогу и всмотрелся: вправо от поворота уходил едва различимый фургон, и он был уже далеко.

– Куда их повезли? – крикнул Зигфрид.

Петрович и Василий уже вышли из своих укрытий и тоже смотрели на едва различимое пятно фургона.

– Никак, к окопам пошли? – предположил Петрович.

– Что делать, отец?!

– Догонять. Прямо через овраг, потом через поле и туда.

– Бежим, Василий! И ты, отец, догоняй!

– Догонишь тут… – буркнул Петрович, но так, чтобы Зигфрид не слышал.

Зигфрид и Василий скатились по склону небольшого оврага, побежали через поле и бросились через заснеженные кусты к окопам, которые остались с лета, когда нашим частям пришлось уходить отсюда. Петрович глянул на дорогу – она была уже пуста. «Догонишь их», – опять недовольно буркнул он и стал спускаться в овраг, опираясь на палку и таща за собой санки.