В Индию на велосипеде через Западный Китай/Тибет/Непал

Дорога шла то вверх, то вниз. Холмы становились всё выше. Вниз катиться было легко, а вверх — попробуйте-ка! Изо всех сил я жал на педали, уговаривая велосипед:

― Ну, пожалуйста, родной… Ну, давай…

Но китайский велосипед делал вид, будто не понимает по-русски, и на очередной крутой горке норовил встать как вкопанный. Приходилось слезать и толкать его руками.

Синьцзянская экзотика постепенно уходила, но тибетская еще не появлялась. Промежуток занимала пыльная извилистая дорога с грязными маленькими кафе, где руки нужно было мыть в тазике с водой, которой уже воспользовалась дюжина предшественников, а навесные потолки сплетены из этикеток от лимонадных бутылок. Зато на каждой остановке здесь можно было найти непременные китайские термосы с кипятком, отдохнуть и согреться.

Горная болезнь

Вот и первые тибетские грузовики: их кабины были украшены свастиками, а радиаторы — белыми шёлковыми шарфами-хатаками, которые преподносят ламам в знак почтения. Пейзажи сменились в очередной раз. Казалось, всё те же горы, но формы и краски были другие, невероятные, сочные.

Но красота здешних гор коварна, иного может и убить. Перевал Чирагсалди Ла имел дурную славу — периодически от высотной гипоксии здесь погибали туристы, а несколько лет назад сгинул целый отряд китайских солдат. Этот перевал мы благополучно миновали и поднялись ещё выше.

К концу дня мы уже были без сил, а впереди ждал очередной высокий перевал. Мы уже собирались ставить палатку на поляне у дороги, как вдруг увидели тяжело поднимающийся в гору грузовик. Если в Тибете живёт чёрт или какой-то его местный аналог, то это именно он дёрнул нас махнуть грузовику рукой. Мы решили: сжульничаем чуть-чуть, поднимемся на перевал на грузовике, а вниз скатимся, сэкономим силы и время. Это была серьёзная ошибка!

Тибетцы легко согласились взять нас с собой. Мы закинули велосипеды в кузов, а сами сели в кабину. В дороге я почувствовал дурноту. Водитель и его напарник без конца курили, так что в кабине было нечем дышать. Грузовик раскачивался из стороны в сторону, и меня укачало. Голова начала кружиться, а содержимое желудка рвалось на свободу. Грузовик остановился в деревушке Сумжи на высоте 5080 метров. Можно было поехать в нём дальше, но мне было нехорошо, к тому же мы и так сократили путь.

Тибетская бабушка из ближайшего дома напоила нас горячим молочным чаем и разрешила поставить палатку прямо во дворе её дома. Я с благодарностью выпил чай, с трудом залез в спальник, закрыл глаза и… не проснулся.

Возможно, мы были слишком утомлены, замёрзли и в последние дни не слишком хорошо питались. Но главное — не успели адаптироваться на более низких высотах.

Почти четыре дня я пролежал в коме, без сознания. Только две сцены, будто застывшие снимки, сохранились в памяти. Первая: улыбающееся семейство нарядно одетых тибетцев перед открытым входом в нашу палатку. Что-то протягивают. Кажется, воду и булочки на тарелке? Вторая: я в холодной темноте, а Юра пытается надеть на меня тёплый свитер и засунуть в спальный мешок.

На четвёртый день я пришёл в себя. Голова болела ужасно. Я не мог ни говорить, ни думать, ни даже стоять на ногах. Полчаса потратил, чтобы надеть кроссовки, зашнуровать уже не получалось — шнурки выскальзывали из пальцев. Цепляясь за всё что можно, отошёл от палатки на несколько метров. На этом мой поход закончился — сил больше не было. Что-то случилось с вестибулярным аппаратом — я не мог удержать равновесия. И ступней совсем не чувствовал — онемели.

Юра рассказал, что первые пару дней тибетцы из деревни приносили ему воду и еду, а потом почему-то перестали. Всё это время он чувствовал себя разбитым и больным, но сохранял сознание.

На нашем пустыре появились китайские военные с местной базы — их позвали тибетцы, увидевшие, как я ползаю по двору. Армия взяла на себя заботу обо мне, и офицеры со всей ответственностью принялись за мое лечение. Я дышал кислородом, глотал разноцветные таблетки, сидел под капельницей, выпил три флакона глюкозы и получил уколы. Уже к вечеру я был способен съесть пару ложек риса и ковылять по округе. Юра поддерживал меня, чтобы я не упал.

Периодически я вспоминал, что нахожусь на редакционном задании, и пытался фотографировать окрестности:

― Юра, посади меня на землю! Мне нужно сделать кадр снизу, — а затем: — Подними меня!

Другой бы уже взбунтовался, но Юра терпел — понимал, это такая работа у нас.

На следующий день военные с базы должны были ехать в город Али и предложили забрать нас с собой вместе с велосипедами. Ехать самостоятельно я всё равно не мог, поэтому мы согласились.

Перед выездом ночевали на военной базе. С вечера Юра ворчал:

― Мне тоже было плохо, и хоть бы одну пилюлечку дали!.. А ему три кислородных подушки, капельницу, уколы!..

Отряд «Слоновья нога»

До чего же холодно было той ночью! Я пережил горную болезнь, но теперь опасался, что замёрзну насмерть. Китайцы положили нас на пол барака, подстелив какую-то лёгкую подстилку, а вместо одеял выдав коротенькие военные бушлаты.