«В институте, под сводами лестниц…» Судьбы и творчество выпускников МПГУ – шестидесятников

«Песни Ады были самыми документальными из всего, что мы тогда писали, – продолжает Б. Вахнюк. – Факты своей биографии она передавала буквально. «А рубашка твоя в синих просеках мелькает» – это рубашка Юры Визбора. «Дементий Дементьич дозором обходит владенья свои» – и вот он, перед глазами, Дементий Дементьич. Институтский комендант, аристократически стройный, с изысканной седой причёской, всегда гладко выбритый. Между бровями глубокая складка – знак не столько строгости, сколько сосредоточенности. Успел ли он узнать, что угодил в чудо-песню и обречен теперь на долгую жизнь?…«Игрушку сыну твоему подарить» – это Максим Кусургашев и его сын Леха. Всё в её песнях было очень конкретно. Сделать малозаметный факт предметом высокой поэзии, не договаривать всё буквально, предоставляя слушателям самим догадываться, – в этом магия поэзии.

Она стала нашей любимой учительницей. Мы-то всё старались выражать эзоповским языком… А она приучала к искренности – и приучила, слава Богу!».[12]

Сама же Ада Якушева на эти дифирамбы отозвалась так: «Насчет откровенности – не знаю… Я об этом не задумывалась, писала себе и писала – для себя, для близких. А то, что всегда находились слушатели, так ведь это был узкий круг. Я же не думала, что когда-нибудь мои песни выйдут из института. Что все они конкретны – это действительно так. Профессиональные поэты могут отвлекаться от окружающей действительности и сочиняют то, что остаётся в веках. А я пишу о том, что вокруг. Вернее, писала…».[13]

И. Демакова вспоминает, как Ада Якушева пела только что сочинённую песню, и все понимали, что это её признание в любви Визбору. И от этого бесстрашия у слушателей дыхание захватывало. Потом эти признания звучали в каждой её песне:

«Хочешь, иначе я жизнь переделаю для тебя, для тебя»,
«Всю себя измучаю, стану я самой лучшею»,
«Чего не сделаешь на свете из-за твоих упрямых глаз!»,
«Я могу всё забыть, если только ты прикажешь».

Да, она многим жертвовала ради любимых людей, но достоинство сохраняла всегда.

Как бесхитростно, просто и сильно: «Всё на свете: и снег, и ветер в сравненье с этим равно нулю, потому что ты есть на свете, а ещё я тебя люблю».

Услышишь эти строчки – и как в детстве окунёшься в синеву неба, вдохнёшь свежего ветра и преисполнишься доверия и любви к миру:

«Для тебя одного вспомню сотню сказок сразу, ливни над головой, как цветы, поставлю в вазу. А далёкой заре распахну навстречу двери. Я могу умереть, если ты мне не поверишь… По следам бы твоим мне бродить тропой любою. Может быть, это и называется любовью».

А стилистический прием из песни «Ты – моё дыхание» Н. Добронравов и А. Пахмутова позаимствовали для своей песни «Ты – моя мелодия».

У Ады Якушевой было много поклонников. Полушутливое-полусерьёзное признание в любви сделали ей Ю. Коваль и М. Полячек: