В Институте Времени идет расследование

— Борька, прекрати этот разговор! — взмолился я. — Достаточно мы уже понимаем и никаких сейчас других путей не видим, а если б и увидели, то сделанного не переделаешь.

— Ладно… ты, наверное, прав, — буркнул Борис.

Некоторое время мы все молчали. Потом Борис спросил:

— Ну хорошо, а зачем тебе понадобилось тут же скакать в будущее? Ты что, не мог там… пронаблюдать?

Аркадий быстро, с испугом глянул на него и тут же отвернулся.

— Я считал… — ответил он, слегка запинаясь, — я предполагал, что мне следует пересечь в хронокамере момент его… ну, его исчезновения…

Сам же я только что предложил прекратить этот разговор, а тут не утерпел, ввязался.

— Хитришь, Аркашенька, — сказал я. — Ничего тебе не нужно было пересекать, а просто боялся ты смотреть, как он будет умирать… боялся, что не выдержишь, начнешь его спасать — и эксперимент сорвется. Так ведь?

Аркадий покосился на меня, шевельнул губами, но ничего не сказал.

— Так оно и было, чего уж! — с горечью сказал Борис-76. — Смерти он, конечно, не боялся. А душевной пытки, которую сам же себе устроил, испугался. Решил сбежать… Еще и потому ты решил сбежать, что верил в свою теорию. Верил, что ваши линии не связаны, что он умрет, а ты останешься. Слишком ты у нас умный… слишком ты хороший хронофизик! И тот Аркадий — он ведь такой же! Он тоже все это знал, наверное. Ведь знал?

— Знал… догадывался… — хмуро подтвердил Аркадий. — Мы оба сознательно шли на риск… — Он вдруг повернулся и в упор посмотрел на нас обоих. — А вам не кажется, что в таких условиях… ну, что остаться в живых — это… это тоже риск?!

— Ах, кретины! — простонал Борис-76. — Надо же, чтобы встретились два таких кретина! Что вы с собой наделали!

— Борис, мы же уговорились! — закричал я. — Не надо больше! Это бесполезные мучения, не надо, я не хочу!

— Ладно, ладно, прекратим! — поспешно сказал Борис.

Мы опять некоторое время молчали. Но молчать тоже было тяжело.

— Слушайте, ребята, — сказал Борис-76, глянув на часы. — Я сейчас позвоню Шелесту; без объяснений, просто сообщу, что мне пришлось выйти по экстренному делу. Пускай думает пока что хочет. А мы тут кое-что еще довыясним, додумаем и… — Он запнулся, потом повторил: — Так я пойду позвоню…

Пока он ходил звонить, мы с Аркадием сидели молча. По-моему, мы оба до смерти устали и радовались хоть коротенькой передышке.

Борис-76 вернулся довольный, усмехающийся.

— Сказал я Шелесту, — еще издали начал рассказывать он, — что, мол, задержусь еще часок, а он не в духе, видно: как заорет на меня, аж трубка завибрировала в руке! Я чего-то бормочу, а сам думаю: «Ори, ори! Не так заорешь, когда узнаешь, в чем дело!» — Он уселся на скамейку и с нежностью оглядел нас. — Нет, ребята, это ведь так здорово! Это… слов нет, до чего здорово, что вы здесь!

— Осложнений, между прочим, не оберешься оттого, что мы здесь, — трезво заметил Аркадий.

— Осложнения! Да мы вчетвером с любыми осложнениями справимся! — отмахнулся Борис-76. — Понимаете, сначала меня это слишком потрясло, потом я запутался во всех ваших переходах и недоразумениях, а под конец еще и… — ут он осекся, потом торопливо продолжил: — Словом, я больше удивлялся, ужасался и так далее. А теперь, когда я представил себе, как буду рассказывать об этом Шелесту и всем… и вы тут будете. Ну, ребята!

— Словом, теперь ты ощутил радость бытия! — сказал Аркадий, но уже не насмешливо, а сочувственно, и лицо у него как-то оттаяло, ожило.

Мне и самому стало вроде легче. «А что, в самом деле! — подумал я. — Тот же институт, те же люди, свои ребята-хронофизики, — они-то должны примириться с тем, что у Левицкого и Стружкова окажутся дубли! Шелест как-нибудь уладит все формальности по административной линии, и будем мы все работать». Тут я спохватился, что мне все же будет трудновато — ведь я отстал на два года, — но потом решил, что ничего, наверстаю.

— А что я, собственно, буду рассказывать Шелесту? — забеспокоился вдруг Борис. — Я же ни черта толком не понял! Слушай, Аркадий, объясни мне, наконец, по порядку, с чего оно началось, твое первопроходчество.

— Даже не знаю, с чего начать… — задумчиво сказал Аркадий.

— С начала, — глубокомысленно посоветовал я. — Меня так в школе еще учили. Вот, значит, рассчитал ты свою машину времени, возликовал, разумеется, и… чего же ты дальше делал?

— Дальше? Ну, дальше я для начала передвинулся на год назад. И тут же вернулся, не выходя из камеры. Трясся, конечно, со страшной силой, когда в камеру лез, даже зубами лязгал. Я ведь ни в чем тогда не был полностью уверен. Расчеты расчетами, а на практике вполне может получиться какая-нибудь чепуховая неувязочка — и все: был Левицкий, нет Левицкого, и искать его негде. Ну, а с другой стороны, конечно, любопытство терзало до невозможности — мол, как же это выглядит, путешествие-то во времени?

— Живут же люди! — вздохнул Борис. — Катаются туда-сюда за милую душу, а ты тут сиди… Ну, и как же это выглядело?