В интересах государства. Возвышение (СИ)

Девушка дернулась, замерла с широко распахнутыми глазами. На одном белке лопнул сосуд, и кровь растекалась по нему. Я отстранился, поднял с пола странный стилет и сунул его в продырявленный карман. Собрал разбросанные фотографии — в драке выронил папку, и все разлетелось по кабинету.

И лишь после этого почувствовал, что дело было дрянь.

Рана в боку была несерьезной, до свадьбы заживет. А вот живот тяжелел и холодел. Хреновый знак.

Собрав остатки силы, я усилил “Берегиню”, распахнул окно и выпрыгнул со второго этажа, приземлившись на асфальт. Отпружинил, огляделся и потащился к машине. Холодно. Было чертовски холодно. И слабость накатила такая, что я едва мог шевелиться, а перед глазами все поплыло.

Устроившись на водительском сидении, задрал рубашку и оглядел рану. Внутреннее кровотечение, видать, потому как наружу из брюха вылилось немного.

Добраться до Петропавловки. Там встретят. Там помогут.

Только бы успеть добраться…

Глава 28

С трудом соображая, я завел мотор и направил Витю к набережной. Отсюда до Петропавловки было минут пятнадцать-двадцать езды.

Не терять сознание. Не отключаться. И…

Предупредить.

Из последних сил я потянулся к сознанию Корфа. На мое счастье, блок он не поставил.

“Вальтер… Макарович…”, — слова давались мне с трудом. — “Дело дрянь”.

“Что случилось?”

“Я ранен. Серьезно. Секретарша Перовской… Гречанка Пападопулу. Не знаю, что у нее было за оружие, но она смогла пробить им мои щиты. Ударила в живот. Я не ожидал… Как такое вообще…”

“Где ты сейчас?” — рявкнул у меня в голове Корф, но даже этот крик показался сейчас таким далеким, словно доносился до меня сквозь толщу воды.

“Еду… К вам… Боюсь, могу не успеть”.

“Держись, Михаил”, — коротко ответил шеф. — “Держись. Береги силы”.

Он мгновенно оборвал ментальный канал, а я, вцепившись в руль до белых костяшек, вырулил на набережную Пряжки, проехал мимо Новой Голландии…

Не терять сознание. Не закрывать глаза. Не поддаваться этому желанию провалиться во тьму. Я слабел с каждой секундой, и даже сила Источника, которую даровал мне Род, сейчас словно лилась в пустоту, куда-то мимо меня. Сколько бы я ни тратил этой силы, облегчение она не приносила. Руки слабели, ноги стали ватными, потеряли чувствительность и едва нажимали на педали. Холод пробирался все выше, сковывая, усыпляя…

Уже проваливаясь в забытье, я все еще пытался сопротивляться. Вроде бы даже свернул к обочине, ткнулся брутальной мордой в поребрик…

А потом стало темно. Просто тьма, а звуки доносились издалека и понемногу угасали. Внезапно все показалось бессмысленным, все мысли и заботы растворялись, и даже я сам словно растворялся в этом уютном мраке. Я потерял счет времени и не понимал, где находился.

Глупая смерть.

Но она принесла покой. Становилось теплее — понемногу холод отступал, а благостный жар опускался от головы все ниже, окутывая приятными ощущениями каждую клетку тела.

— Только попробуй мне сдохнуть, — донеслось издалека. — Еще чего удумал — помирать в самый ответственный момент, когда мы прижали им хвост. Хрен тебе, а не отдых, Соколов!

Тепло превращалось в жар, рану от стилета невыносимо пекло, но закричать я не мог — даже просто открыть глаза все еще не было сил.

— Да чтоб тебя! — выругались надо мной. — А ну очнись!

Что-то хлопнуло меня по щеке, но я не ощутил боли. И голос… Знакомый, женский, с характерными грубоватыми интонациями…

Грасс?!

— Странно… — проворчала девушка. — Что же с тобой сделали…

Юркие маленькие ладошки принялись ощупывать меня, обыскивали, и я чувствовал работу Благодати. Грасс, если это была она, принялась шарить по моим карманам и зашипела, наткнувшись на острие стилета.

— Ах вот оно что…

Судя по тому, каким легким стал карман, моя благодетельница вытащила и принялась разглядывать кинжал.

— Ну ты даешь, Соколов. Как ты умудрился нарваться на запрещенку?

Чего? Что она имела в виду?

Судя по звукам и шорохам, к Грасс кто-то подошел. Она перебросилась несколькими фразами с каким-то мужчиной — его голос тоже показался мне знакомым. Не совсем уж родным, но я точно его знал. Кто-то… Кто-то нужный.

— Давайте помогу, — сказал мужчина. — Видите же, что ваших сил недостаточно. Давайте вместе.

— Ах, черт с вами! Только быстрее! Вы видели вообще, чем его приложили?!

Жар резко стал невыносимым. В меня полилось столько силы, что мою телесную оболочку едва не разорвало в клочья. Все еще не открывая глаз, я заскрежетал зубами, замычал — но все равно я словно оставался за каким-то непреодолимым и невидимым барьером. Прямо как собака — все понимал, а ответить ничего не мог.

— Пошло потихоньку, — прохрипела Грасс. — Давайте еще!

— Но…

— Еще! Он крепкий. Выдержит.

Боль стала настолько нестерпимой, что я закричал. Сначала показалось, что орал я молча — только мышцы лица спазмировало, и моя рожа исказилась в беззвучном крике. Но затем я услышал голос. Свой. Вернее, не голос, а вопль.

— Отлично! И еще немного. Пробиваем пузырь, ввалите туда от души! — велел мужчина.