В интересах государства. Возвышение (СИ)

Теперь стало куда яснее, почему Касси Пападопулу так легко пробила мои щиты. Я-то пребывал в наивной уверенности, что простая неодаренная секретарша и подобраться ко мне не сможет. А оно вот как интересно получалось. Значит, наша греческая подружка умудрилась где-то отыскать Андомскую сталь.

И что-то мне подсказывало, что ей могли помочь найти этот стилет…

— И много Григорий Андомский насоздавал таких ножичков?

— Достаточно, чтобы потом лет пятьдесят клинки находили по всей империи и уничтожали. Григорий Андомский был казнен за убийство другого аристократа. Наследников он так и не оставил, род угас, а рецепт смертоносного оружия был утрачен, — вздохнула Грасс. — Такие пироги, Соколов. Ты обладаешь почти что сверхъестественным даром притягивать к себе самые невероятные события.

Я хмуро пялился в окно на Неву — мы как раз подъезжали к воротам Отделения на Заячьем острове. Впереди высился шпиль Петропавловского собора — одного из главных символов города.

— Есть предположения, где Пападопулу могла взять такую диковинку? — Спросил я, обернувшись к Грасс.

Байкерша остановилась у пропускного пункта. Я протянул документы подошедшему охраннику, и тот косо посмотрел на Аньку. Грасс вздохнула и вытащила из внутреннего кармана книжечку паспорта.

— Даже глупых идей в голове нет, — проворчала она. — Но если Бестужев сказал, что его люди взяли эту секретаршу, то сейчас у нас появится возможность это выяснить…

Глава 29

— Когда ты уже обзаведешься корочками? — ворчала Грасс, пока сотрудник пропускного пункта тщательно записывал данных с наших документов.

— Когда принесу присягу и стану полноценным штатным сотрудником. То есть после окончания Аудиториума. И то не сразу: могут велеть пройти ускоренный курс военной подготовки. А пока вот так.

Нам вернули паспорта, и я указал Ане, где припарковать автомобиль. Витя почти что жалобно заскулил, когда девушка ловко завела его в “стойло” — не хотел расставаться. Изменник хренов.

Я выбрался, подхватив папку с компроматом. Нужно было предоставить вещественные причины своего сумасбродного поступка. И там же уничтожить.

— Как рана? — спросила Анна, помогая мне сохранить равновесие.

— Честно?

— Нет, блин, наври мне, чтобы успокоить! Я ж кисейная барышня, падаю в обморок от слова “жопа”.

— Не язви, — поморщился я. — Болит. Причем болит странно. Какие-то непонятные ощущения. Словно через эту дырку сила вытекает.

Грасс кивнула.

— Так и должно быть. Мы залатали как могли, но здесь нужен очень толковый целитель. Надеюсь, твой шеф об этом уже позаботился. Ладно, показывай, где тут у вас что расположено.

Мы прошли через пару арок, и я коротким путем через небольшой скверик, подвел спутницу к нужной двери. Слабость была жуткая, и почти все мои силы уходили на то, чтобы идти ровно.

— Имей в виду, тебя могут не пустить, — предупредил я и решил сперва предупредить Корфа о своей компании.

“Вальтер Макарович, я на месте. Со мной Анна Грасс — они с Бестужевым, кажется, спасли мне жизнь. Что с ней делать?”

Пистолетыч ответил мгновенно.

“Ждите внизу”.

Грасс тем временем закурила, а я привалился к выкрашенной в бледно-желтый цвет стене и прикрыл глаза. Попытался запустить самодиагностику, но тело словно сошло с ума. Дырку в брюхе я чувствовал, видел и последствия — много крови не там, где надо, чужеродную силу, что удерживала меня на ногах. Но мне в упор не удавалось понять, почему же эта рана отказывалась зарастать. Наверняка потому оружие и называли проклятым. Но лучше бы его назвали проклинающим.

Не успела Аня потушить окурок, как на улицу вышел Алексеев. Помощник шефа скользнул по мне внимательным взглядом из-под опущенных на нос очков, а затем уставился на байкершу.

— Госпожа Грасс, соизвольте пройти со мной. Михаила Николаевича сейчас сопроводят в лазарет. Лекаря уже вызвали.

Аня нахмурилась.

— Там не поможет абы какой лекарь… Вы должны…

Алексеев выдавил себя слабую улыбку и жестом призвал девушку к спокойствию.

— Не волнуйтесь. Гавриил Петрович сообщил нам подробности. Мы вызвали профильного специалиста из Императорской больницы святого Пантелеймона. Ждем в скорейшем времени.

Как раз к этому моменту из соседнего корпуса вышли двое мужчин и направились прямиком к нам. Походка и выправка у них была военная, а вот лица — нет. Глаза другие — усталые, измученные, но сохранившие тепло и человеколюбие. Алексеев кивнул им и указал на меня, а затем развернулся и открыл перед Анной дверь.

Грасс бросила на меня последний встревоженный взгляд, но я улыбнулся.

“Все будет хорошо. Я в надежных руках”.

“Надеюсь”, — коротко ответила байкерша.

Один из подоспевших представился.

— Пригожев Валентин Сергеевич, старший лекарь общей практики, — он указал на своего коллегу, коротко стриженного невысокого мужчину с влажными глазами. — Мой помощник фельдшер Борис Васильевич Иванов.

Пригожев явно был одаренным: несмотря на слабость, я почувствовал биение Благодати в его теле. А вот фельдшер оказался из неодаренных.

Я кивнул.

— Михаил Николаевич Соколов.