В интересах личного дела

– Что такое? Попробую угадать. – Доктор откинулся на спинку кожаного кресла. – Первая попытка не увенчалась успехом, и позже ее повторили?

– Немного не так, Александр Олегович…

Климов, не опуская подробностей, рассказал историю, в которую попала Рогова и Игнатов по пути на благотворительный концерт. Гладко выбритые смуглые щеки Степанова побледнели к концу его рассказа.

– Дикость какая! – только и выпалил он, стоило Климову замолчать.

– Действительно дикость. Кому могла прийти в голову идея запереть живого человека в морге! – Майор впился взглядом в лицо доктора.

Тому явно стало не по себе, но он молчал.

– Следствие располагает данными, что все произошедшее – месть.

– Кому и за что? – не дав ему договорить, выпалил Степанов.

– Ни за что, а за кого.

Климов полез в карман за фотографией Ивановой, положил на стол перед Степановым и ткнул в нее пальцем.

– За нее. Узнаете?

Бледность доктора теперь запросто могла соперничать с белизной его врачебного одеяния.

– Иванова, – еле выдавил он сквозь плотно сжатые губы. – Таня Иванова. Мы вместе учились в медицинском институте. Потом она ушла.

– Была вынуждена уйти по состоянию здоровья после одного дикого происшествия – ее заперли в морге двое шутников, и она провела ночь среди мертвецов.

Степанов неловко выкарабкался из-за стола и тяжелой поступью отошел к окну. Он встал спиной к Климову – руки в карманах халата, плечи опущены.

– Александр Олегович, скажите, как вам удалось избежать отчисления за этот поступок?

Он молчал долго. И, не повернувшись, ответил:

– Никому и в голову не пришло взять наши слова под сомнение. Это вышло случайно. Мы думали, что все вышли.

Он резко повернулся и глянул на Климова с раздражением.

– Ей всегда было больше всех надо! Всегда! Выскочка, возомнившая себя талантом. Постоянно высмеивала Игоря Рогова. Да, ему не давалась медицина, его от нее воротило. Родители настояли, он и поступил. Но это не повод смеяться ему в лицо. При всех!

– Он придумал отомстить ей за унижение подобным образом? Или вы вместе?

– Какая теперь разница? Игоря нет в живых. Тани тоже.

Степанов медленным шагом подошел к шкафу у западной стены, открыл дверцу, достал бутылку коньяка и стакан.

– Вам не предлагаю, – скрипучим голосом сказал он перед тем, как выпить. – Вы на службе. А я на сегодня… кажется, уже закончил.

Климов молчал, рассматривая доктора. Для своих пятидесяти лет тот выглядел молодо и спортивно – то ли порода, то ли уход за собой. Но на фотографиях, которые они с Вороновой с утра изучали, доктор выглядел почти ровесником сына-политика. Как ему удается при такой занятости, не отходя от операционного стола, сохранять молодость?

Снова всплыли в памяти нехорошие отзывы уволенного доктора Волкова. Может, тот не просто злословил из-за обиды и Степанов лишь снимает сливки с чужих достижений?

– Как вы узнали о смерти Тани Ивановой? – спросил Павел, когда доктор вернулся за стол.

– Из СМИ.

– Гм-м… Странно… Я не нашел ни единого упоминания о ее самоубийстве.

– Плохо искали, – жестко оборвал его Степанов и окинул Климова хмурым взглядом. – Так с чем вы ко мне пожаловали? Что следует из вашей версии: некто начал мстить обидчикам Ивановой? Рогов умер – расплачивайся его дочь. Так? Теперь моя очередь?

– Мы не исключаем такой возможности, Александр Олегович.

– Но прошло столько лет! Мы давно уже не студенты. Очень давно. Стоило столько ждать, чтобы начать мстить? И самой Тани нет в живых! – возмущенно восклицал Степанов. – Кому это надо?!

– Вот мы и пытаемся выяснить.

– Ага! Долго же вы собирались! Наверняка дело возбудили лишь после убийства Светы. А до того? Признайтесь, майор, вы пальцем не шевельнули, когда она очнулась в морге? Ничего не предприняли. Попросту бездействовали!

Климов стиснул зубы. С языка просилось: он же не учит Степанова пациентов лечить! С какой стати тот уличает его в непрофессионализме?

Все вокруг знают, как надо преступников ловить: от водителя такси до домохозяйки. А выступить с обвинениями или дать свидетельские показания – нет, извините, не желаю.

– Пострадавшая сторона отказалась признать себя таковой, – скупо ответил он. – Возбуждать дело без заявления с их стороны мы не имели права.

– А Света не написала заявления?! – изумленно вскинул брови Степанов. – Ой, дурочка, дурочка! Почему?

– Возможно, подумала, что за этим стоит ее жених. Не захотела выносить сора из избы, как говорится. – Климов пожал плечами и остро глянул на доктора. – Она же не знала, что ее отец в студенчестве сотворил подобное, и не могла предположить, что инцидент на одном из мероприятий, устраиваемом ее отцом, будет иметь последствия.

– Что за инцидент?

Степанов вполголоса чертыхнулся и под стройное повествование майора снова прошел к шкафу с заветной бутылкой коньяка.

– Боже мой! – воскликнул он, возвращаясь за стол. – Я и не знал, что на стоянке весь этот бардак продолжился! Женщина, которая погибла в аварии, тоже имела к этому отношение?

– Еще какое!

Климов положил поверх фотографии Ивановой фото, где Степанов под руку с Одинцовой.

– Помните ее?

Тот долго вглядывался и наконец с сожалением покачал головой: