В интересах революции

Истинное значение научного подвига Менгеле Корбут-младшии осознал, лишь прочитав одну из книг в обширной библиотеке отца. Он хорошо запомнил аргументацию автора. Выступая в защиту Менгеле, тот в качестве примера привел изобретателей аспирина – ученых знаменитой немецкой фирмы «Байер». Она тоже, наряду с другими германскими предприятиями, использовала для проверки своей продукции узников Освенцима. Однажды, работая над новым снотворным, фармацевты «Байера» запросили у руководства концлагеря для своих научных опытов сто пятьдесят человек. Уже через неделю им потребовалось еще сто пятьдесят узников. Спрашивается, что сталось с первой партией? И кто помнит сегодня об этих невольных первопроходцах медицины? Смерть всегда подпитывает жизнь, и наоборот. Страдания одних приносят облегчение другим. Любой, кто думает иначе, – лицемер и ханжа.

Раздался стук в дверь. Чеслав быстро спрятал фотографию под стопку бумаг и с шумом задвинул ящик.

– Войдите!

Дощатая дверь распахнулась. На пороге стояли подручные коменданта Берилага и одновременно сотрудники его собственной тайной полиции – Гиви Габуния и Мартин Лацис. Для них не существовало невыполнимых заданий. В свое время эти бывшие контрразведчики Красной линии слишком часто нарушали дисциплину и субординацию, за что и были с позором изгнаны из рядов партии. Их не единожды могли расстрелять за наплевательское отношение к обязанностям и превышение полномочий (а если называть вещи своими именами, откровенный садизм). Их искренне ненавидела вся красная ветка. И только коменданту Берилага удавалось их контролировать. Гиви и Мартин не боялись ни Бога, ни черта, но готовы были беспрекословно исполнить любой приказ Корбута-младшего, под крылышком которого чувствовали себя в безопасности. А он иногда в шутку называл их именами спутников Марса – Фобос и Деймос, то есть Страх и Ужас.

Приближенными коменданта они стали, возможно, еще и потому, что природа сыграла с Габунией и Лацисом странную шутку. Смуглому и черноволосому латышу Мартину больше подошла бы роль южанина, и наоборот, красноглазый альбинос Гиви никак не тянул на грузина. Не-смотря на разность типов и мастей, оба порученца выглядели как сказочные двое из ларца, одинаковые с лица. Наверное, их роднило зверское выражение физиономий.

Сейчас Мартин стоял впереди, в смущении пряча глаза и поеживаясь под пристальным, тяжелым взглядом Корбута. Правая нога брюнета была выше колена обвязана пропитанным кровью обрывком тряпки.

– Проходите-проходите, – Чеслав с многообещающим видом поманил подручных указательным пальцем правой руки. – И рассказывайте, голуби мои, где были, что делали.

– Девчонка доставлена, – с напускной бодростью отрапортовал Лацис.

– Мы хотели сделать сюрприз, – подхватил Габуния, – и заодно притащить сюда самого Томского, но…

– А этот орешек оказался вам не по зубам, так? – Комендант грохнул кулаком по столу. – Было приказано только передать ему записку! Сколько раз повторять: я ненавижу сюрпризы!

Как видно, опасаясь перспективы оказаться в числе экспонатов Кунсткамеры, парочка попятилась к двери, но Корбут неожиданно успокоился.

– Ладно, так и быть, прощаю. Томский придет к нам по собственной воле, – заявил он уверенно. – Сам приползет. Теперь наша главная цель – Владимир Дарвинович Кольцов. Этого ученого-расстригу надо доставить на Лубянку. Буду счастлив поговорить с ним в отцовской лаборатории. Все поняли? – Габуния и Лацис одновременно кивнули и глупо заулыбались. – Выполнять!

Громилы, не смея повернуться к боссу спиной, попятились и растворились в темноте за дверью. Чеслав же, оставшись один, подошел к стеллажу и снял покрывало с самой большой банки.

В ней хранилась залитая формалином голова его отца – покойного профессора Корбута. Бледная кожа обтягивала череп процентов на девяносто. В полураскрытом рту виднелись остатки выбитых зубов. Седая шевелюра окаймляла голову серебристым нимбом, а широко раскрытые глаза смотрели на мир с болью и осуждением.

– Уже скоро, – прошептал комендант Берилага. – Очень скоро, папа.

Глава 4. ЧК СОБИРАЕТ ГОСТЕЙ

Лена Томская вышла на пути, попыталась приноровиться к ходьбе по шпалам. Получилось не сразу, но потом она зашагала довольно быстро. Не так страшен черт, как его малюют, и не так страшны туннели, как о них болтают. Метро просто проверяет тебя на прочность. Стоит поддаться страху, и ты уже никогда не вылезешь за пределы станции. А если с первых минут докажешь, что ты не из робкого десятка, то подземка принимает тебя и перестает пугать.

Девушка ускорила шаг. Если чудовища и существуют, то живут они не здесь. Блуждающие зеленые огоньки, о которых рассказывают пришедшие в Полис купцы, или бродячие мертвецы, пустые, как барабан, потому, что их внутренности сожрали то ли неведомые твари, то ли туннельные крысы, существуют лишь в больном воображении тех, кто не стал для Метро своим, кто не выдержал первого испытания. А она выдержала!