В интересах всех фронтов

Все шло нормально. До конечного пункта маршрута, который находился в 80 километрах к северу от аэродрома, оставалось уже совсем немного. Но вот впереди слева появились на земле какие-то белые пятна, по цвету напоминающие слоистые облака. Посоветовался с летчиками. Пришли к одному выводу: в низинах интенсивно образуется туман. В летнее время туман, который часто возникает к утру в глубоких лощинах и долинах рек, с восходом солнца быстро рассеивается, но осенью, да еще ночью, дело совсем другое.

Через пять-шесть минут полета небольшие пятна стали сливаться в одно.

Мы уже находились над точкой разворота на аэродром, которая была еще не закрыта туманом, но к северу от нее землю уже затянуло серой пеленой. Теперь нетрудно было определить, что туман распространялся с северо-запада.

Немедленно даю радиограмму:

"Нахожусь КПМ (конечный пункт маршрута). Туман. Движение его на юго-восток". Эта радиограмма была передана циркулярно всем самолетам.

Кто же быстрее - самолет или туман?.. Ясно, что самолет, но дело в том, какое расстояние преодолеть самолету, а какое туману.

Мы обогнали туман, он остался позади. Но как последним бомбардировщикам? Все другие аэродромы по направлению их полета уже закрыло.

Штурман Михаил Булла, идущий сзади вас, открытым текстом радировал: "Торопитесь! Туман".

И все торопились. Наиболее опытные штурманы срезали маршрут, разворачивались, не заходя на заданные пункты, нарушали установленный режим полетов, пересекая запретные для полетов зоны.

Мы благополучно произвели посадку, зарулили на стоянку в глубине аэродрома и стали следить за посадкой остальных самолетов. Никогда еще они не садились так плотно, один за другим, как сегодня. В то время как один самолет еще бежал по бетонированной полосе, следующий летчик уже выравнивал на посадке свою машину.

Но вот полоса тумана появилась уже на северо-западной окраине аэродрома, на мгновение остановилась, будто для того, чтобы, собрав силы, одним скачком закрыть весь аэродром. Самолеты же все садились и садились. Теперь они, коснувшись еще открытой части полосы, пробег заканчивали в тумане.

Всегда ослепительно-яркий луч посадочных прожекторов стал каким-то желтовато-красным: туман съедал свет.

Скорее... Скорее!..

Как будто уже сели все. Аэродром закрыло полностью. Но прожекторы не выключают. Видимо, кого-то все-таки нет. Вдруг слышим все усиливающийся звук моторов. Улавливаем - моторы работают на максимальных оборотах.

- Кто бы это? - спросил Арсен.

- Кто бы ни был, сесть ему будет трудновато. Если не сказать больше...

Самолет проплыл над нами и ушел от аэродрома, чтобы зайти на посадку с обратным курсом.

Опять слышно его приближение. С каждой секундой он все ближе и ближе. Включены фары, хотя они теперь ничего не освещали, а давали лишь тусклые полосы желтого цвета в пелене тумана. По звуку моторов можно было определить, что летчик убрал газ и самолет начал планирование. Самолет уже над посадочными прожекторами на высоте 5-6 метров. Кажется, все правильно, можно садиться, но моторы вдруг заревели, и самолет с набором высоты ушел на второй круг.

Снова заход на посадку, планирование... Самолета не видно в тумане. Моторы как будто выключены. Кажется, сел. Но в это время раздался сильнейший треск и скрежет металла. Стальная машина коснулась земли, пробежала несколько сот метров и на скорости около восьмидесяти километров в час наскочила на стоявший на его пути самолет...

Через несколько минут мы узнали, что сел один из лучших летчиков полка - Владимир Пономаренко. Он производил посадку по пятну посадочных прожекторов, но сел под небольшим углом к полосе и наскочил на другой самолет. Оба самолета разбиты. Четверо тяжело ранены, Владимир и еще несколько членов экипажа ранены легко.

В нашей комнате в этот вечер было тихо. Каждый про себя думал о случившемся. Виноват ли Владимир? Если виноват, то в чем... На душе было тяжело.

Ночь Владимир провел в санитарной части. Несмотря на физическую и нервную усталость, он не сомкнул глаз, курил и думал об одном - как все это произошло. Подробности ему не были известны. Он знал только, что оба самолета разбиты, что есть тяжелораненые, но сколько пострадавших, кто конкретно - не знал.

Теперь он пытался восстановить в памяти обстоятельства, при которых производилась посадка. Только все детали вытеснялись конечным результатом. А вспомнить все необходимо было именно сейчас, так как утром предстояли объяснения...

Когда медицинская сестра обратилась к Владимиру с вопросом, не нужно ли ему чего-нибудь, ответил не сразу. Сидя на койке, долго смотрел на нее непонимающими глазами. Потом, медленно покачав головой, произнес:

- Мне ничего не нужно и ничего не потребуется, - и, помолчав, немного, добавил: - Ложитесь-ка, сестра, спать.

Владимир поднялся, прошелся несколько раз по комнате, почувствовав сильную боль в висках, лег в кровать. Пролежав минуты две-три, снова поднялся и в первый раз обратился к сестре:

- Скажите, сестра, убитые есть?

Сестра ответила, что ей ничего не известно. Владимир опять лег, но заснуть так и не смог.