В Иродовой Бездне (книга 1)

Среди проповедующих говорил и Карпенко. Невысокого роста белорус, бодрый и энергичный, он говорил на тему: «Всегда радуйтесь», и по его словам, и по виду было ясно, что он сам полон радости. Никто не мог бы подумать, что он чем-то обижен и что он является ссыльным. После собрания пресвитер познакомил Леву с ним.

– О, ко мне пойдемте брат ночевать, – говорил Карпенко, сияя глазами. – Хотя у меня тесновато, но найдем место, Я, жена и детки будем рады.

Подошел еще один брат, оказывается он знал отца Левы. Он также усиленно приглашал его к себе. Как быть? Леве не хотелось обидеть ни того, ни другого. С другой стороны, он знал, что в доме пресвитера ожидают его на ночлег. Как быть? И тут Леве вспомнились слова Учителя: «В какой дом войдете, в том и оставайтесь, не переходите из дома в дом»,

– Вы уж, братья, простите меня, – сказал Лева. – Я пойду в тот дом, где меня приняли с миром первый раз. Это будет по Слову. Все согласились, что так написано, и не стали противоречить.

Сам пресвитер несколько задержался по делам общины, и Лева пошел к ним с его женой. Дорогой она рассказывала Леве, что мужа вызывают и предлагают оставить служение Христу.

– Ну, и как же?

– Знаю, я, – говорила сестра, – что его ждет та же участь, что уже постигла многих тружеников – тюрьма.

– А вы не предлагали мужу уехать, чтобы того не случилось?

– Нет, – ответила она. – Мы не наемники. Это наемник видит приходящего волка и бежит, а волк расхищает стадо.

– А вы не думали, что вам будет очень трудно без мужа?

– Вот об этом не думала. Я с юности уверовала в Господа и знаю: Он никогда не оставит. «Счастливая семья! – подумал Лева. – Они идут в ногу по жизни и сумеют во всем поддержать друг друга».

На следующий день Лева с передачами посетил находившегося в тюрьме, а потом отправился искать семью Карпенко. В небольшой, с одним окном и низким потолком, комнате его приветливо встретила жена Карпенко.

– Вы, конечно, тот брат, о котором мне говорил муж. Проходите, проходите, садитесь на наш единственный стул. Мы все время путешествуем, так что у нас почти ничего нет.

С кровати спрыгнули две девочки, лет семи и девяти. Они, улыбаясь, не спускали с него глаз. Над кроватью кисел текст. «Се Я с вами во все дни, до скончания века». Текст был покошенный, углы стерты, видно было, что он немало был в пути. У окна на гвозде висела скрипка. Лева уже слышал, что брат был большой любитель музыки и не расставался со своим инструментом.

– А где же ваш спутник? – спросил Лева.

– Скоро, скоро придет. Пошел работу взять. Он жестянщик, и работы всегда много.

– Ну, как вы, сестра поживаете? Не унываете в скитаниях? Скучаете, верно, по своей Белоруссии?

– Как же, брат, скучаем. Там и родные ведь, и община родная. Ну ничего, Бог с нами я в Сибири.

– А как же это вы решились ехать в Сибирь, да еще с двумя детками?

– А как же брат? Не годится мужа оставлять одного. Сослали его, пишет: тоскую. Ну я, недолго думая, и поехала.

– И говорят, вы все и здесь продолжаете ездить?

– Да, слава Богу. Муж мой такой неспокойный, везде ревнует о деле Божием. Ну и получается: Вот направляют нас в село, найдем квартиру, работа у мужа всегда есть. А вечером как начнем петь под скрипку, так вся деревня соберется. Он проповедует. Начальство сердиться, дальше гонит. Однажды вызвали его и говорят; «Мы тебя к медведям сошлем!» «А там люди есть?» спрашивает муж. – Отвечают: «Всего две избушки» – А он говорит: «Ссылайте, я и им должен проповедовать Христа». – «И вы поехали с ним?» – А как же, вместе поехали. Да дело-то было зимой, вот уже жизнь была! И в самом деле мы там медвежатиной питались.

– А вы ели медвежатину? – спросил Лева девочек.

– Ели.

– Вкусная?

– Вкусная.

– Ну, а потом, продолжала сестра, – гоняли нас, гоняли, и в Канск пригнали. Говорят, вроде мы здесь меньше вреда сделаем.

– Вы не ропщите, что у вас жизнь такая получилась? – спросил Лева.

– Нет, нет. Ведь Сам Христос сказал: «Меня гнали, будут гнать и вас».

Вошел Карпенко. Он был в самом веселом настроении. «Таких ссыльных мне и утешать нечего», – подумал Лева. После молитвы брат взял скрипку и стал ее настраивать.

– Сейчас мы тебе, Лева, споем приветственную песнь. Он играл и пел. Пели его жена и дети. Лева слышал эту песню впервые, и она надолго запомнилась ему:

PoetryПривет вам, борцы за свободу!

Сердечный вам, братский привет!

С любовью несли вы народу

Евангельской истины свет.

Вас мир неприветливо встретил,

Насмешкой и злобой клеймя.

Мы чтим вашу память и будем

Мы славить Иисуса Христа…

После этого спели еще несколько знакомых гимнов. Особенно красиво переливались со звуками скрипки чистые детские голоса. В дверь кто-то постучал.

– Войдите! – приветливо крикнул брат, прерывая пение. Вошел крепкий, приземистый человек, по лицу которого сразу можно было определить, что он татарин.

– Мир вам! – сказал вошедший.

– А, брат Сабиров! – сказал Карпенко, обнимая его.

– Слыхал, у тебя гость есть, хочу увидеть его, – говорил он, приветствуя Леву. – Слыхал, слыхал о тебе, будешь гостем у меня.

– Да мы еще не беседовали почти, – сказал Лева.

– Сиди, говори, а потом ко мне айда!