В Иродовой Бездне (книга 1)

Несколько тихих, светлых дней провел Лева к общении с отцом. Но не только с ним. В Красноярске было много ссыльных братьев, например. Носков с Дальнего Востока и другие с разных краев страны. Со всеми Лева имел близкое общение, расспрашивал о настроении и утешал их Словом Божиим.

Все это были, в большинстве случаев, пожилые, семейные люди, просто рабочие и служащие, которые одновременно проповедовали в общинах. Все они очень тосковали о своих детях и женах, терпели лишения, но никто из них не выразил никакого ропота или огорчения против власти. Наоборот, Лева всегда слышал, что они понимали, что их испытания – воля Божия, что Господь очищает и переплавляет их в скорбях.

Никто из них не думал и не сделал отречения от веры. Ведь каждый из них, кто написал бы в газету статью о разочаровании в своей вере во Христа, мог бы значительно облегчить свою участь. Все они были полны решимости страдать до конца, зная, что здесь временное, впереди – вечность. Многие из них почили, не вернувшись к своим семьям, близким. Они приобщились к великому сонму страдальцев Христа.

Не раз Лева ходил в Красноярскую тюрьму с передачами. Высокая, многоэтажная, каменная, стояла она среди простых домов. Ходила с ним одна из сестер, по профессии прачка, которая особенно ревностно относилась к заботам о заключенных. Свидания Леве не дали.

– Ничего, – утешала его сестра. – Бог даст, еще встретишься с этими братьями и порадуешь их.

Не думали ни она, ни Лева, что придет час, и это огромное мрачное здание проглотит и Леву.

Отец Левы жил довольно скудно, и хотя и он, и Лева были сыты, с одеждой было плохо. Брюки у Левы окончательно разорвались, но он не унывал: он надел теплые шаровары защитного цвета, подаренные ему Чигалейчиком. Они имели вид обычных брюк. Натянув на них носки, Лева имел сравнительно приличный вид. Отец предлагал сыну пожить у него подольше, устроиться на работу, но это оказалось трудно. Лева пытался сделать что-либо через биржу труда, но она в это время закрылась… за ненадобностью. Вступила в действие и широко развернула свою вредоносную деятельность другая «биржа труда», связанная с именем Ежова.

– Пока есть возможность и погода теплая, я, папа, лучше поеду. А зимой буду работать. Потом дальше, дальше…

– Каков же твой приблизительный план? – спросил отец.

– Да вот посетить заключенных в Сибири, а потом – на север России, наконец, Соловки.

– А к маме не думаешь?

– Нет, я отрешился от всего.

– А как дальше будешь жить, после посещения Соловков?

– Не знаю, совершенно не знаю. Это усмотрит Сам Бог. Так или иначе, приходится быть готовым ко всему. Да будет воля Его.

Отец подумал было, что не худо бы сказать сыну, чтобы он поберег себя, но тут же вспомнил, что Бог так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного… И ничего не сказал. Посмотрел в окно, вздохнул и тихо произнес:

– Да будет воля Божия над тобой. Я в былые годы много, много хотел сделать для Господа, но была семья. Я всегда помнил о семье.

– И твой труд в семье и для семьи для Господа был, – сказал Лева. – И труд твой не тщетен пред Ним.

– Да, я верю, – сказал отец, – что мои дети будут Его детьми. Я не могу воспитывать их, но я верю, что Господь поможет Нюре сделать это за себя и за меня. С тобой же я расстался, сын мой, когда ты тоже был несовершеннолетним, и не я, а Сам Господь воспитал тебя. Мы только не загородили тебе дорогу к Нему, а указали тебе на Него.

– Папа, верю. – сказал Лева, подходя к отцу и целуя его, – я особенно счастлив, что родился в такой верующей семье, где больше делают, чем говорят. В тебе я видел всегда настоящего христианина. Не помню ни одного случая, когда бы ты нарушал заповедь Христа.

– Помоги и тебе сын мой, – сказал отец, обнимая Леву, – быть всегда только настоящим христианином. И никогда своими поступками нельзя загораживать Христа, а наоборот, являть Его. Пусть Его пронзенные руки благословят тебя в дальнейший путь…

На следующий день после этого разговора Лева уехал. Он купил билет до Мариинска, В этом небольшом городе находился старинный централ знаменитая царская тюрьма. День и ночь огромные эшелоны заключенных прибывали сюда со всех сторон страны. Отсюда формировались этапы для снабжения строек рабочей силой…

В вагоне было душно, тесно. Лева встал совершенно разбитым, утомленным физически. Эту ночь он почти не спал и, добравшись до дома брата в Мариинске, он жаждал только одного: поскорее посетить всех ссыльных и заключенных здесь и двигаться дальше. Ведь он мечтал добраться до Соловков. А дни летят, и приближается зима – наиболее трудная пора для путешествий.

Ссыльных в Мариинске он увидел быстро. Они пришли к брату, вместе помолились, побеседовали. Трудно было в Мариинском распределителе, где находился в заключении один юноша, учащийся московских библейских курсов, Володя.

Стоя около огромной каменной стены распреда, Лева просил Отца Небесного, чтобы Он устроил ему свидание. Сначала ему в свидании отказали, мотивируя тем, что сейчас их вообще нет. Но Лева упросил, говоря, что он о;1снь соскучился по родному брату и что находится здесь проездом,