В Иродовой Бездне. Книга 3

Он говорил им о Христе, о Его любви, а на следующие дни вечером после работы к нему пришли еще несколько человек, мужчин и женщин. Все хотели слышать о Боге. Пришла и руководительница КВЧ — культурно-воспитательной части. Она тоже хотела слышать о Христе.

После рассказов о Боге все молились. Каждый по-своему. Староверы как староверы, православные как православные, крестились, кланялись. И среди них молился и Лева. Молился, как умел, взывал к Богу, Которого он знал как Спасителя, как Вождя жизни, ради Которого он и находился здесь.

Невозможное стало возможным. То, что не удавалось Леве сделать на кухне, что не могло сделать там начальство — административными мерами устранить воровство, — было устранено. Повара, работники кухни стали честными людьми.

Вот к Леве прибегает одна из поварих, и в ее глазах светится какая-то особенная радость.

— Вы знаете, что произошло? — спрашивает она. — Приходит ко мне один из этих бандитов и говорит: «Давай мясо». Я ему раньше всегда давала, ничего не поделаешь. А тут говорю ему смело: «Не могу дать. Получил свою порцию, и все. Больше на тебя не выписано». А он вскипел, как зверь, выхватил нож и прошипел: «Зарежу!» Все тут остолбенели кругом. Я испугалась, а потом как закричу: «Господи, защити!» Он повернулся и ушел. А мне на сердце стало легко и совсем не страшно…

Боролись с голодом всячески, но он продолжал свое дело. Люди требовали пищи, слабели. Лева делал все, что мог, чтобы поддержать их через лечебное учреждение, команды выздоравливающих и т. п.

Когда появилась трава, целыми мешками собирали кислицу, варили зеленый суп, собирали грибы, копали коренья, и все это казалось так вкусно…

…Ничего не бывает тайного, чтобы не стало явным. Скоро начальство прознало, что после работы к Леве ходят люди молиться. Его ценили как работника, им дорожили, поэтому и не сняли его с работы. Но к вечеру, когда заканчивался прием, к амбулатории выставлялся часовой, который до отбоя не допускал к Леве никого. Встречаться приходилось украдкой. Как быть? Люди жаждали духовной пищи, они знали, как знал Лева, что «Не хлебом единым жив человек, но всяческим словом, исходящим из уст Божиих». И Лева нашел выход, как кормить духовной пищей.

Вечером он передавал на следующий день текст из Слова Божия для размышления. Текст этот записывали и передавали друг другу все желающие знать истину Евангелия.

Однажды он передал слова Христа:

«Кто жаждет, иди ко мне и пей!»

Кончился прием, был уже отбой, ушел часовой от здания амбулатории, глухая ночь, мертвая тишина. Но вот раздался стук в его дверь.

— Кто там? Что случилось? — спросил Лева.

— Жаждущие! — послышалось за дверью.

Он открыл. Перед ним стояли верующие, ищущие Бога.

— Мы пришли помолиться.

И они молились. Преклонив колени, взывали к Богу. Редко кто крестился. Большинство простыми словами изливали свои моления и прошения Всемогущему.

Глава 11. Победа

«Не будь побежден злом, но побеждай зло добром».

Рим. 12, 21

По утрам в колонии происходило то, что называлось разводом. Люди, рано позавтракав, строились бригадами в приемной, где их принимал конвой, чтобы вести на работу. Лева вставал рано, до этого развода, проверял качество приготовленной пищи и устраивал амбулаторный прием для тех, кто ночью мог заболеть и не в состоянии идти на работу. Когда раздавался звук железа о подвешенные старые буфера от вагонов, он кончал прием и шел на развод, где мимо него проходили бригады. Начальство не очень любило, когда он стоял там, как выразился начальник колонии, вокруг него начиналась «свадьба». Истощенные, ослабевшие подходили и умоляли об освобождении…

Что он мог поделать? Не мог он освободить тех, которые еще могли работать, еще могли идти.

Это было мучительно — отказывать людям. Некоторые пытались симулировать всякие болезни, падать. Когда он смотрел на все это, сердце его временами разрывалось.

Кончился развод, началась поверка. Надзиратели вместе с прорабом обходили бараки, выстраивали оставшихся там по спискам, проверяли освобожденных от работ больных. Многие, не будучи освобожденными, прятались, скрывались за печками, на чердаках. Их вылавливали, тащили на работу отдельной бригадой. Обходил бараки и Лева. Он следил, чтобы дневальные начинали работу, проверяли чистоту, правильно ли заправлены постели.

Однажды, проходя, он увидел такую картину. Здоровый прораб — такой же заключенный, как и все, нашел не вышедшего на работу «работягу», который пытался от него скрыться, и, поймав его, страшно избивал. Лева много слышал о жестокости этого прораба. Не раз он видел синяки, кровоподтеки, по поводу которых обращались к нему заключенные, заявляя, что их избил прораб.

Все закипело в Леве. Он не мог перенести этой картины, когда один человек, сильный, избивает слабого. Но это и по закону не полагалось, вернее — по тем искусственным правилам, которые привычно выдавались за «закон».

Вернувшись в амбулаторию, Лева подозвал санитара и велел ему немедленно сходить узнать, в кабинете ли начальник колонии.