В Иродовой Бездне. Книга 3

— О, если бы вы знали! Ночью, когда я был на дежурстве и больные в палате все уснули, я вышел в коридор, опустился на колени и стал молиться, обращаться к Богу, ко Христу. Я представил Его распятого и как бы припадал к Его ногам, просил о прощении. И вот мне стало так легко и радостно. И курить совсем не тянет.

Николай стал новым человеком. Работа шла по-прежнему. По-прежнему Лева был строг и требователен, но в лечении стационарных больных произошли большие перемены. Через два месяца Лева ясно увидел, что смертность в стационаре резко уменьшилась. Он поделился своим наблюдением с Николаем, и тот сказал:

— Когда вы говорите, что человек в опасности и безнадежный, я начинаю молиться о нем, и кормлю его сам, и прошу, чтобы Бог сохранил его жизнь.

Все стало ясно Леве. Сам он мало молился о больных, а тут Николай в полноте первой любви сам помолился, сам выхаживал, и Бог благословил.

— О, как бы я хотел увидеть Евангелие, святую книгу! — сказал Николай.

— Я тоже хотел бы, очень хотел бы увидеть ее, — сказал Лева, — да нет, не достанешь ее…

Лева задумался.

— Слушай, Николай, не ради меня, — я читал святую книгу часто, — а ради тебя, давай просить Бога, чтобы Он дал нам Евангелие, Новый завет.

Они молились…

К Леве в амбулаторию пришла надзирательница. Молодая, белокурая, страшная матерщинница, готовая хватать всех, кто не выходит на работу, и выталкивать их за шиворот.

— Слушай, доктор, мне надо с тобой поговорить.

Они остались вдвоем. Лева подумал, что она чем-нибудь заболела, хочет лечиться.

— Я знаю, доктор, что ты верующий. Я была тут в одной деревне, а там старик верующий. Сколько у него божественных книг! Хочешь, одну принесу?

— О, принеси! Такая по-русски называется «Новый завет».

— Принесу, принесу….

И спустя несколько дней, под овчинным полушубком, у груди, она принесла ему Новый завет. Это была достаточно большого формата очень старая книга. Многих листов в ней не хватало. Кто был этот старичок, какого он вероисповедания, осталось неизвестным, но во всяком случае ясно было одно, что Бог расположил его сердце доверить надзирательнице эту книгу.

Прежде чем взять ее в руки, Николай пошел к рукомойнику — вымыть руки.

— Это святая книга, — сказал он. — Ее нужно брать только чистыми руками.

И Лева и Николай стали читать страницы Евангелия. На ночь они ее поделили: основную книгу Лева отдал Николаю, а себе взял часть страниц, выпавших из переплета.

Как человек, давно не вкушавший хлеба и алчущий хотя бы кусочек его, голодный, изнемогающий, получает наконец ароматный кусок свежего хлеба, — подобно тому, Лева ел этот духовный хлеб с большим аппетитом. Кстати сказать, нечто подобное испытывали все, по-настоящему пережившие голод.

Так и Лева: держа страницы Святого Писания, он читал их стих за стихом и наслаждался чудными Божьими обетованиями, великими истинами, которые ведут в жизнь вечную. Ему казалось, что когда он был дома, он не так наслаждался Библией, не уделял ей первое место. Это, впрочем, так бывает, когда человек имеет в избытке хлеб. Он пересыщается, не чувствует его вкуса и аромата, не ценит хлеб, без которого не может жить.

Николай читал страницу за страницей, все подряд. Он не задавал Леве вопросов о непонятных местах, а поглощал все то, что открывалось его духовному взору, как величайшее, драгоценное и близкое сердцу. Ведь Нагорная проповедь Спасителя, Его жизнь, любовь к людям, поучения, крестная смерть и воскресение открывались перед ним впервые. Он никогда об этом не слышал, и теперь с благоговением читал и перечитывал чудное повествование.

А что же такое за книга Библия? — спросил он Леву.

Это собрание священных книг, которые показывают сотворение мира, человека, грехопадения, уход от Бога, терзание и мрак тысячелетиями людей, отступивших от Бога. Бог дает человеку закон, наставляет на верный путь и спасает через Иисуса Христа, как говорится во второй книге Библии — Новом завете.

— Как только выйду на свободу, буду искать Библию, — сказал Николай.

Проходили недели, месяцы тяжелой, голодной жизни в заключении. Война все продолжалась, но обессиленный, разбитый немецкий фашизм вынужден был отступать, оставляя сожженные и разоренные города и села.

Маруся продолжала писать все также бодрые письма. Из дома мать посылала аккуратно добрые весточки, полные любви и надежды. Срок Левы давно перевалил за вторую половину и приближался к концу.

Однажды, когда они с Николаем заканчивали обход, Николая срочно вызвали в УРЧ — учетно-распределителъную часть, — а потом к начальнику. Он вернулся сияющий.

— Лева, Лева, сегодня я еду домой! Дело пересмотрено Верховным судом, и я признан совершенно невиновным. Мне ясно, что Бог привел меня сюда только для того, чтобы я уверовал. Как я счастлив!

Лева поздравил друга с освобождением. Ему было очень грустно расставаться с ним. Ведь никого верующего в Бога не было вокруг.