В измерении Кольца

Кушанье получилось отменное. Каша с грибами и в лесу. Никогда бы не подумал, что целый котелок каши съем. Съел. Быстро помыл котелок, чтобы потом не возиться, оттирая застывшую еду. Прошелся по котелку илом с песочком из ручья и засиял мой котелок как солнце. Ему приятно и мне хорошо.

Закурил сигаретку и прилег отдохнуть у догорающего костерка. Бросил окурок в костер, и навалилась на меня послеобеденная дрема. Никто меня никуда не торопит. День мой никто не нормировал, как и жизнь мою. Положил я вещмешок под голову и уснул.

Снится мне, что плыву я по морю. Корабль наш качает на крутых волнах. Капитан приказал всем привязаться к койкам, чтобы не свалило на пол, неудобно, но как будто и качка прекратилась. А я ни рукой, ни ногой шевельнуть не могу. Кричу беззвучно:

— Шторм кончился, отвяжите меня, — а вокруг голоса, — а это мы тебя поймали, лежи и не дергайся.

Я дернулся и действительно не могу пошевелиться.

Открыв глаза, я увидел усатую физиономию, которая дыхнула на меня чем-то неприятным и сказала:

— Что, кумэ, прийихали?

Глава 18

Около меня стояли пять человек. В причудливых одеждах и с кривыми саблями на боку. Шестой с лошадьми стоял поодаль. Неужто все еще поляцкие банды под Москвой бродят? Вот и я одной в руки попался. Вероятно, варево их привлекло. По одежде-то не разберешь, кто они, может и украинцы, а, может, запорожцы. Вообще-то, похожи на казаков, как их на старинных гравюрах малюют. А, может, и те, и другие. Один из них проворно рылся в моем мешке.

Чуть привстав, я крикнул:

— Эй, ты, козолуп херов, не замай чужие шмотки.

Казаки загоготали:

— Тю, та це ж москаль. Слухай, Козолуп, а тебя и на москальщине многие знают.

Козолуп с красной рожей подошел ко мне и замахнулся ногой, но старшой остановил его:

— Козолуп ты и есть козолуп, ничего в тебе лыцарского нет. Не замай. До батьки свезем. Ему сейчас москали до зарезу треба. А у этого и говор-то господский. Как бы еще хуже не было, если мы ему чего-то сделаем.

Я лежал и матерился про себя, на чем свет стоит. Как я попал сюда? Как матрос Железняк, что шел на Одессу, а вышел к Херсону. Действительно, у кольца есть аномалия. Второе. Как я не успел переодеться? Югославский костюмчик, чешские полуботинки, рубашка "Goleaf", в кармане пачка "Marlboro" и газовая зажигалка. А на руке электронные часы "Nokia". Все это я должен был снять, закопать и переодеться в купленную рясу. Весь план насмарку. Хотя, кто его знает?

— Гляньте, панове, як странно одет цей субъект. Похоже, что из франков или из инглизов. Они там по-всякому одеваются, даже чулки бабские носят с такими же башмаками. Кисель, клади его к себе вьюком и повезем.

Ехали часа два шагом.

Въехали в какое-то село. Хаты-мазанки белые. Кое-где на стенах цветы или петухи нарисованы. Дома огорожены плетнями. Ни дать, ни взять деревенька из какой-нибудь повести Гоголя. Сейчас появится кузнец Вакула с мешками, а из трубы на метле вылетит Одарка, сверкая белозубой улыбкой.

Подъехали к большой хате. У коновязи с десяток коней. Рядом казак прогуливается. Втащили в горницу. Темно. Поставили перед большим столом, за которым сидело с десяток каких-то людей. Только меня отпустили, я как куль упал. Меня поставят, а я падаю. Руки-ноги затекли. Развязали меня. Стал растирать затекшие руки, аж всего по телу как иголками тыкать начали. Боль несусветная. Потом проходить стало. Кое-как встал на ноги.

— Кто таков? — чернявый мужик азиатской наружности с длинными черными усами и с большой металлической рюмкой в руке грозно смотрел меня.

— Никто, — отвечаю я, — иду сам по себе, никого не трогаю, на дороге не мешаюсь, а меня схватали и сюда притащили.

— Не глумись, отвечай пану гетману, как на духу, — приведший казак стукнул меня кулаком по шее.

Ну, не люблю я, когда меня бьют. Как я стукнул его левым локтем в грудь, а потом, равернувшись, кулаком по физиономии куда-то в район носа. Охнув, казак упал. Ко мне бросились несколько человек, но тот, кого называли гетманом, рукой остановил их.

— Хочешь показать, что благородных кровей? — спросил он. — А сам-то ты откуда? И чего здесь делаешь в такой одежде.

— Иду я из московских земель, при монастыре читать-писать научился, потом в земли заморские попал обманом, сейчас вот домой иду обратно. А одежда на мне такая, какую простые франки в дорогу или для работы надевают.

— Да, простых франков мне видеть не приходилось, а во Франции побывать довелось — сказал гетман. — А вот мы тебя сейчас проверим, насколько ты в грамоте понимаешь. А ну, садись сюда, — показал на край лавки. — Эй, принесите сюда мой ларец.

Принесли деревянную шкатулку.

— Ну-ка, почитай вот это, — и гетман передал мне свернутую в трубочку бумагу.