В канкане по Каннам

Она несколько минут глубоко дышала, чтобы восстановить силы, а потом решила, что пора вставать и приниматься задело. При дневном свете в доме было совсем не страшно. А какое-нибудь занятие отвлечет ее, к тому же нужно многое успеть. Она уже несколько дней как следует не убирала в доме.

Обойдя комнаты, Кейт поняла, что уборка просто необходима. Погода стояла сухая, в дом нанесло песка и появилось очень много пыли. Как и раньше, на полу в гостиной и сверху на рамах лежал тонкий серый слой. Пылинки, словно пузырьки в бокале шампанского, плясали в лучах солнечного света, проникающих в окна. Даже стеклянные ступени лестницы утратили свой блеск.

На этот раз Кейт решила провести уборку, как учили ее мама и бабушка, — начать на верхнем этаже и спускаться вниз. И прежде всего она займется студией Фабьена. Это даже к лучшему, ведь он сам не раз жаловался на собственную неряшливость. Что ж, почему бы не помочь ему? Со своими непревзойденными навыками уборки она может справиться с беспорядком, вихрем пройдясь по студии, и так отблагодарить его за незабываемый ленч, которым он щедро угостил ее.

Кейт поднялась по лестнице с ведром, шваброй и целым арсеналом средств, необходимых, для уборки. Она пребывала в отличном настроении — разве можно лучше поблагодарить Фабьена за самый замечательный день в ее жизни? Она расставит его кисти, разложит краски — ведь наверняка ему приходится тратить кучу времени, чтобы найти определенный цвет, — и наведет полный порядок на захламленных рабочих столах. В течение ближайших часов Кейт собиралась превратить его студию, напоминающую место падения бомбы, в спокойное и организованное артистическое пространство. Она будет убираться так, как никогда раньше.

Впервые перспектива мыть пол и вытирать пыль казалась ей такой романтичной. В конце лестницы Кейт уже практически бежала, намереваясь мыть студию, пока она не начнет сиять чистотой или не взмолится о пощаде — в зависимости от того, что произойдет раньше.

Кейт работала не покладая рук в течение двух часов, а потом присела отдохнуть и подумала, что мама с бабушкой могли бы ею гордиться. Она до блеска отчистила деревянные поверхности столов. Все вещи с них были сначала тщательно вытерты, а потом сложены в старые пустые коробки и ящики, валявшиеся по всей студии. Она заточила карандаши и разложила по порядку краски, подняла с пыльного пола и выбросила горы измазанных краской газет, сложила и убрала большие куски тканей разных цветов, разобрала и расставила старые открытки и страницы с загнутыми углами, вырванные из журналов.

Потом Кейт принялась за холсты. По сравнению со всем остальным в этой студии Фабьен обращался с ними достаточно аккуратно. Но склонность к порядку была у Кейт в крови, поэтому она решила, что их можно расставить ровнее и так освободить место. Она доставала картины одну за другой. Обнаружив свой портрет, который Фабьен писал, когда еще не знал ее, она принялась с удовольствием рассматривать его.

«Меня всегда преследовали несколько образов, — сказал он тогда. — И твой — один из них».

Кейт продолжила разбирать картины. Вот снова Одиль: улыбающаяся, хмурая, обнаженная, в одежде. Набросок деревенской площади, в которой угадывалась Пляс дел'Эглиз с тремя знакомыми фигурами чуть в стороне. Она улыбнулась. Фабьену потребовалось всего несколько умелых штрихов, чтобы изобразить эту троицу, нервирующую всех окружающих: Форель, Пэппи и Тролля.

Но восторгу Кейт не суждено было длиться долго. Она разобрала уже половину холстов, когда, перевернув один из них, вдруг вскрикнула от ужаса. Образ был передан в обычной для Фабьена сдержанной манере. И все же нельзя было не узнать эту девушку с темными глазами, пухлыми губами. Она лежала обнаженная, изогнувшись, вытянув длинные ноги и выставив вперед полную упругую грудь. Это была Николь.

Немного успокоившись, Кейт в отчаянии уставилась на картину. Николь на ней выглядела очень красивой и желанной. Похоже, даже вожделенной. Картина была просто пропитана сексом. Николь лежала на фоне скомканных простыней, призывно вытянувшись и слегка изогнув спину, и смотрела на художника полными искушения глазами. Кейт знала, что обычная модель никогда не будет так смотреть на портретиста. Королева никогда не смотрела так на Люсьена Фрейда, по крайней мере, никто об этом не знал.

Какие же у них были отношения? Как минимум красавица Николь была здесь, обнаженная, наедине с Фабьеном. Здесь, в этой самой студии. Кейт подозрительно взглянула на кушетку: скомканная простыня теперь лежала в углу — видимо, на пути к стиральной машине.

— Кейт!

Она не слышала, как он вошел, и обернулась так резко, что в шее что-то хрустнуло, а холст со стуком вернулся на место.

В дверях стоял Фабьен, на его красивом лице было написано удивление.

— Ты нашла портрет Николь!

— Она очень красивая, — пробормотала Кейт.

— Совершенная, — исправил он с благоговением в голосе. А Кейт, ревнуя, услышала в нем еще и нотки сожаления.