В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России

Начало Ливонской войны сопровождалось выселением части немецкого купечества лютеранского вероисповедания из Прибалтики в русские города. С 1570 г. в связи с созданием «Ливонского королевства» Магнуса Иван IV стал выказывать этим ливонским переселенцам свое расположение. Часть из них, поселенная в Москве в Немецкой слободе, получила возможность построить кирху. Горсей писал о «приведенных из Нарвы и Дерпта немецких или ливонских купцах и дворянах высокого происхождения, которых он (царь. — А. З.) расселил с их семьями под Москвой и дал свободу вероисповедания, позволив открыть свою церковь». Впрочем, с протестантизмом, как таковым, Грозный всегда вел непримиримую борьбу. Одним из ее проявлений был диспут царя с протестантским священником Яном Рокитой в 1570 г. Дело кончилось разгромом Немецкой слободы. Об этом сообщает И. Бох, побывавший в Москве в ноябре 1578 г.[206] По свидетельству современников, инициаторами разгрома были митрополит и духовенство. В начале XVII в. француз Жак Маржерет, служивший у Бориса Годунова, рассказывал, что Иван IV разрешил пленным ливонцам открыть «два храма» в Москве, но впоследствии они «были разрушены и все их дома были разорены». Причиной царского гнева Маржерет считал высокомерие ливонцев и огромные доходы, которые они получали от продажи хмельных напитков[207]. Думаю, что к числу причин разгрома слободы относятся и неудачи в Ливонии, и измена Магнуса в 1578 г.

Понимая угрозу, нависшую над русскими приобретениями в Прибалтике, Грозный попытался решить дело путем переговоров, не отказываясь и от продолжения военных действий. 7 января 1579 г. из Александровской слободы он посылает к Баторию гонца Андрея Михалкова с предложением возобновить переговоры и прислать в Москву «великих послов». Впрочем, еще ранее (в начале декабря 1578 г.) принимается решение «итти на свое государево дело и на земское, на Немецкую и на Литовскую землю». Речь, очевидно, шла о Курляндии, находившейся под литовской администрацией. Для похода было собрано большое войско. По преувеличенным данным папского нунция в Варшаве Калигари (июль 1579 г.), оно достигало 200 тыс. человек. По соображениям общего порядка Р. Г. Скрынников весьма правдоподобно считает, что его численность «превышала 30 тыс. человек». Формирование войска происходило в трудных условиях хозяйственной разрухи в стране. Число «нетчиков» (уклонявшихся от мобилизации), судя по данным, относящимся к Вотской пятине (декабрь 1578 г.),[208]. было очень велико. По слухам, циркулировавшим в Речи Посполитой в апреле 1579 г., Иван IV тяжело заболел. Он вызвал к себе в Слободу высших иерархов и объявил сына Ивана наследником престола[209]. Хотя (если эти слухи верны) уже вскоре Грозный выздоровел и начал подготовку к походу. 1 июня 1579 г. снова принимается решение идти на «Немецкую и на Литовскую землю». Немного спустя Иван IV направился из Новгорода в Псков[210].

Готовился к решительной схватке и Стефан Баторий. Начиная кампанию 1579 г., он посылает гонца В. Лопатинского к царю с грамотой, в которой перечисляет все «обиды» и объявляет ему войну[211]. 30 июня Баторий двинулся в поход. Его войско насчитывало примерно 60 тыс. человек, но реально он мог располагать 40 тыс. воинов. Перед выступлением Баторий торжественно объявил, что хочет довести «кривды» над царем Иваном, т. е. отомстить Грозному, а не «позыскивает» вред, причиненный Речи Посполитой Россией[212]. В августе он составляет воззвание к русскому народу, которому якобы хочет вернуть «свободы и права». Король явно рассчитывал на то, что ему удастся использовать в своекорыстных целях недовольство царем Иваном на Руси. Надежды Батория на какие-то выступления в «Московии» против царя в ходе его кампании основывались на неверной информации о внутриполитическом положении страны и в дальнейшем не сбылись.

В ответ на «манифест» Батория в канцелярии Ивана IV изготовлена была грамота «к литовскому королю Степану Обатуру с Москвы от духовного чину», бояр, «детей боярских и ото всяких чинов людей… против его… грамоты со многою укоризною и з бесчестьем»[213]. Грамота не сохранилась, и сведение о ней содержится только в описи архива Посольского приказа 1626 г. Датирована она 7087 г., т. е. временем не позднее августа 1579 г. А так как она была ответом на «манифест» Батория, то ее и следует датировать этим месяцем[214]. Б. Н. Флоря полагает, что, несмотря на ссылку на «всяких чинов людей», грамота не была принята или утверждена Земским собором[215]. Скорее всего опись называет черновик грамоты, не получивший официальной санкции. Это объясняется тем, что ближайшие по времени события привели Грозного к мысли о необходимости скорейших поисков мирного урегулирования, а не конфронтации с Баторием.