В капкане

Вот уже полчаса в маленькой городской квартире продолжалась непонятная возня, которую нельзя было назвать ни борьбой, ни дракой, ни задержанием. Щуплый длинноволосый юнец, едва ли проживший на белом свете лет семнадцать-восемнадцать, извивался ужом всякий раз, когда милиционер заходил на прием. Со стороны это напоминало дурашливую игру, где один участник пытался ухватить другого за шкирку, а тот, в свою очередь, усердно этому сопротивлялся. Правда, с юридической точки зрения такие действия сложно было назвать сопротивлением — оно предполагает активность нарушителя (удары, толчки, броски и так далее), здесь же ничего подобного не было. Юнец просто выскальзывал из рук, точно обмылок, закатываясь под стол, кровать и даже один раз под старое, на длинных ножках, кресло. Ситуация выглядела тем более нелепо, если принять во внимание, что лейтенант пришел сюда не за юным шустриком, а за его приятелем — крепким и высоким, как сторожевая башня, Сергеем Зотовым, который сейчас тихо сидел на диване и с удовольствием наблюдал за происходящим.

— Значит так, попрыгунчик, — устало сказал милиционер, заглядывая под кровать, — не вылезешь оттуда сам — выкурю “Черемухой”. Хорошо меня понял?!

— Не имеете права, я ничего плохого не сделал, — вежливо ответил парень. — И потом, если станете превышать свои полномочия, я обращусь в прокуратуру, — под кроватью послышалось громкое шуршание бумажки. — Вот, ваши данные у меня здесь записаны. Лейтенант милиции Полянцев Андрей Николаевич, участковый уполномоченный. Верно?

— Полынцев, — поправил фискала лейтенант.

— Вы удостоверение вверх тормашками показывали, — ехидно заметил юнец, — поэтому неточно перевел.

Фраза прозвучала насмешливо и обидно, что переполнило и без того неглубокую чашу милицейского терпения.

— Молодец, малыш, хорошо пошутил — считай, на свои пятнадцать суток заработал. Собирайся.

— За что это? — возмутился фискал.

— За то, что мешаешь мне проводить дознание.

— Не мешаю, а помогаю.

— Да что ты говоришь?!

— Конечно. Я же пытаюсь вам объяснить, что мой друг ни в чем не виноват.

— Надеюсь, он сам это объяснит, и не здесь, а в РУВД.

Зотов подпрыгнул на диване, будто оттуда выскочила пружина.

— Зачем в РУВД? Разве на месте нельзя разобраться?!

— Причинение легких телесных повреждений — это уголовная статья, и тебя будет допрашивать следователь. А поэтому… попрошу на выход, — Полынцев сдвинул на затылок фуражку и решительно направился к Зотову, не без оснований полагая, что он тоже будет активно защищаться. Но здесь легче — сила против силы. С этим приходилось сталкиваться чуть ли ни ежедневно. Однако все получилось гораздо сложнее.

Нет, Зотов не стал защищаться, в том смысле, что шуметь, бунтовать, размахивать кулаками и прочее. Но вот по части освобождения от захватов он оказался удивительно ловок, если подобные действия можно было отнести к категории ловкости. Парень просто встал у стены, чуть напрягшись, скрестив руки на груди и по-боксерски опустив голову.

Полынцев аккуратно подтолкнул его плечом, направляя к выходу, но с таким же успехом можно было сдвинуть с места телеграфный столб или вбитую в землю сваю — ни на йоту.

Предпринятая вслед за первой, вторая попытка началась обнадеживающе: «столб», все же, покачнулся, но, как оказалось, лишь затем, чтоб расставить пошире ноги, да сцепить покрепче руки. Теперь толкай его хоть семеро — не шелохнется. Здесь бы самое время нанести расслабляющий удар по системе боевого самбо, но мешала тому одна маленькая проблема, можно сказать, личный психологический комплекс — не мог Полынцев бить нарушителя, если тот вел себя спокойно (а Зотов сейчас выглядел безмятежней сытого удава).

— Товарищ участковый, — отвлекая на себя внимание (как и получасом раньше) напомнил о своем присутствии нахальный фискал. — А сколь вам до следующей звездочки осталось?

— Много.

— И даже больше, чем вы думаете, — многозначительно пообещал юнец. — После моей жалобы вы ее вообще не получите и на пенсию уйдете старым седым лейтенантом.

— Спасибо тебе, добрый мальчик, — прокряхтел Полынцев, стараясь вытянуть руку противника на излом. — Я уж, признаться, на понижение рассчитывал.

— И понизят, обязательно понизят, — с удовольствием подхватил фискал. — И разжалуют, и еще наград лишат… Всех. Если, конечно, они у вас есть. А если нет, то на пенсию уйдете, как в том веселом стишке:

И на груди его могучей,
Не в ряд, а в несколько рядов,
Одна медаль висела кучей,
И та — за выслугу годов.

— Это откуда у тебя такие познания в армейском фольклоре? — заинтересовался услышанным лейтенант.

— Друг просветил, которому вы, между прочим, пытаетесь дело пришить.

Полынцев взглянул на Зотова удивленными глазами, какими обычно смотрят герои индийских фильмов на неожиданно открывшихся родственников.

— Так ты армеец?

— Месяц, как дембельнулся.

— А где служил?

— Да какая разница.

— В каких войсках?