В каждом сердце – дверь

— Это была ее любимая свинка, — огрызнулась девушка.

Джек беспомощно пожала плечами.

— Я предлагала собрать ее обратно. Анджела отказалась.

— Новенькая! — Это был голос Кейда. Нэнси оглянулась на него, и он кивком головы указал на ее дверь. — Может, покажешь этой Аддамс свою комнату? А я постараюсь перехватить другую, пока она не явилась сюда и не нарвалась на неприятности.

— Все, что угодно, лишь бы подальше от очередной разъяренной толпы с факелами, — сказала Джек и схватила Нэнси за руку. — Показывай свою комнату.

Это была не столько просьба, сколько приказ. Нэнси не стала спорить. В сложившихся обстоятельствах поскорее убрать Джек с глаз долой было гораздо важнее, чем учить ее хорошим манерам. Нэнси развернулась и потащила Джек к своей двери, так и оставшейся полуоткрытой после того, как она поспешно выбежала в коридор.

В комнате Джек сразу же вырвала у Нэнси руку, достала из кармана платок и вытерла пальцы. Увидела оторопелый взгляд Нэнси, и щеки у нее покраснели.

— Может быть, кому-то трудно в это поверить, но наши путешествия ни для кого не проходят бесследно, даже для меня, — сказала она. — Я, наверное, слишком хорошо осведомлена о мире природы и его бесчисленных чудесах. Среди этих чудес много таких, которых хлебом не корми, дай только разъесть тебе кожу. Все эти люди в жутких лабораториях, которые подцепляют к мертвым телам всякие прикольные проводочки… Они обычно делают это в перчатках, и у них на это есть причины.

— Я не совсем понимаю, что это за мир, в котором ты побывала, — сказала Нэнси. — В мире Суми были горы карамели и ни грамма здравого смысла, Кейд с кем-то там воевал или что-то в этом роде, а вы с Джилл описываете как будто два разных мира, и они почти не пересекаются.

— Все дело в том, что наши миры и правда почти не пересекались, хотя мы были в одном и том же месте, — сказала Джек. — Родители у нас — люди, скажем так… авторитарные. Из тех, кто любит раскладывать все по полочкам и наклеивать ярлычки. По-моему, то, что у них родились однояйцевые близнецы, бесило их еще больше, чем нас самих.

— Но ваши имена…

Джек пожала плечами и сунула носовой платок обратно в карман.

— Они не настолько страдали, чтобы упустить шанс превратить нашу жизнь в ад. Родители это умеют как никто. Почему-то они ждали разнояйцевых близнецов, может быть, даже рассчитывали одним махом заполучить святой грааль — полный комплект для нуклеарной семьи, мальчика и девочку. А вместо этого получили нас. Можешь себе представить, как два перфекциониста пытаются определить, кто из их совершенно одинаковых дочерей — «умница», а кто «красавица»? Было бы смешно, если бы ставкой в этой игре не были наши жизни.

Нэнси нахмурилась.

— Ты же точная копия сестры. Почему они считали только ее красавицей, когда вы обе такие хорошенькие?

— Да нет, Джилл как раз не была красавицей. Джилл была умницей, и ей приходилось соответствовать их ожиданиям и стандартам. Красавицей была я. — Джек усмехнулась — коротко и криво. — Если мы обе просили «Лего», ей дарили набор с учеными и динозаврами, а мне — цветочный магазин. Если обе просили туфли — ей кроссовки, мне балетки. Нас самих, естественно, никто не спрашивал. Когда мы еще и на ногах-то нетвердо стояли, в один прекрасный день оказалось, что у меня волосы послушнее — скорее всего, у нее они просто слиплись от варенья, — и бац, готово, роли распределены. Мы уже не могли из них вырваться. До тех пор, пока однажды не открыли крышку старого сундука и не увидели внутри лестницу.

Голос Джек уже звучал так, будто мысленно она была где-то далеко. Нэнси замерла в полной неподвижности, не говоря ни слова, едва смея дышать. Если она хочет услышать эту историю, перебивать нельзя. Что-то во взгляде Джек, устремленном в стену, подсказывало, что другого шанса не будет.

— Конечно же, мы спустились по таинственной лестнице, которой там не могло быть. А кто бы не спустился, если бы вдруг увидел лестницу на дне сундука? Нам было по двенадцать лет. Нас подгоняло любопытство и злость на родителей и друг на друга. — Джек быстрыми, сердитыми движениями завязала свой галстук-бабочку. — Мы спустились и увидели внизу дверь, а на двери табличку. Всего два слова: «ЕСЛИ УВЕРЕНЫ». В чем, спрашивается? Нам было по двенадцать лет, мы ни в чем на свете еще не были уверены. И мы открыли дверь. Вышли на вересковую пустошь — она, казалось, тянулась бесконечно. С одной стороны горы, с другой — бурное море. А небо! Я никогда не видела столько звезд и такую красную-красную луну. Дверь за нами захлопнулась. Мы не могли вернуться, даже если бы захотели, да мы и не хотели. Нам было по двенадцать лет. Нам хотелось приключений, пусть даже ценой жизни.

— И как? — спросила Нэнси. — Были приключения?