В каждую субботу, вечером

— Скоро. Ты иди, не беспокойся за меня…

Отец вынимает из кармана пачку сигарет «Новость».

— Выкурю напоследок одну и поеду.

Вопросительно поднимает на меня глаза:

— Ты что, вроде курить начал?

— И не думал даже.

— Алеша сказал, что ты куришь.

— Это было один раз, но больше не буду, не нравится…

— Молодец, и не надо, ни к чему привыкать…

Он курит, сизый дым медленно плывет к потолку. Отец ищет глазами пепельницу.

— Пепельница на столе, — показываю я.

Он ставит перед собой пепельницу — зеленый горшочек из керамики, машинально покачивается на стуле, заложив ногу на ногу.

Мне видна бумажка на его подметке.

— Неужели подметки уже прохудились? — спрашиваю я. — Ведь туфли совсем новые…

— Какие туфли? — повторяет отец, потом, поняв, объясняет: — Это все Валерия Аркадьевна. Вчера отнесла мои туфли в мастерскую, чтобы наклеили на подметки резину. Она считает, резина меньше скользит.

— Заботливая жена — половина здоровья, — важно изрекаю я.

Отец соглашается со мной:

— Да, Валерия Аркадьевна очень внимательная ко мне.

Он надевает пальто, закручивает узенький шарф на шее. Высокий, широкоплечий, но в то же время какой-то беспомощный, похожий на большого ребенка. Или мне это только кажется?

— Я приду, как всегда, в субботу.

— Приходи с Валерией Аркадьевной.

Он благодарно улыбается.

— Но Алеша…

— Обломаем Алешу…

— Ты так думаешь?

— Уверен.

— Стало быть, до субботы…

Он все еще медлит уйти, потом, как бы решившись, вынимает свою красивую ручку из кармана.

— Возьми, тебе она понравилась…

Но я не беру.

— Зачем она мне? Ручки — это твоя страсть.

— Правда? Ты в самом деле не хочешь?

Глаза его обрадованно глядят на ручку. Нет, что там ни говори, ребенок…

Должно быть, я задремал, не услышал, как пришел Алеша.

Просыпаюсь оттого, что чувствую — что-то твердое падает на мою постель. Открываю глаза, вижу яблоко.

— Яблочко, что надо, — говорит Алеша.

Я отвечаю:

— Сейчас я подобен Ньютону…

— Чем же?

— Вдруг к моим ногам неожиданно упало яблоко…

— И ты сразу же понял закон притяжения земли? — подхватывает мой начитанный брат. — Хочешь есть? — спрашивает он.

— Нет. Отец был, накормил меня.

— Один?

— С каким-то профессором. Отец считает его знаменитостью номер один.

— И что же эта знаменитость?

— Делал все то же, что и наш районный Семен Григорьевич. Стучал молоточком по ногам, хмурился, поджимал губы, спрашивал, как я сплю, не болит ли голова, какой аппетит…

— А что сказал потом?

— Ничего не сказал. Отец уверяет, что он обещал — буду ходить, только надо набраться терпения.

— Так и сказал?! — восклицает Алеша.

Он понимает все то, что я не сказал ему.

Алеша не только говорил со всеми врачами, лечившими меня, но и перечитал всевозможные медицинские справочники. Он знает правду такой, какая она есть.

— Ешь яблоко, — говорит Алеша. — Это антоновка, очень вкусно…

Чтобы доставить ему удовольствие, начинаю грызть яблоко.

— Слушай, — снова начинает Алеша, — я не хотел говорить, но все равно скажу.

— Что же?

— Скажу, — повторяет Алеша.

— Валяй.

— Я Нелю встретил.

— Когда?

— Вчера в троллейбусе.

— Ну и что? Передавала привет и грозилась зайти? — спрашиваю и сам слышу, как звучит мой голос — почти весело.

— Нет, она не грозилась зайти.

— Вот и прекрасно.

— Она вышла замуж.

— Так. Поздравляю.

— Я тоже сказал ей: «Поздравляю».

Очень хочется спросить, кто же счастливый избранник, но сдерживаю себя что есть силы.

Алеша сам говорит:

— Ее муж, этот, как его, прыгун…

— Ерофеев?

Кажется, я слишком громко произнес: «Ерофеев».

Что ж, этого надо было ожидать. Уж не раз приходилось мне слышать от Нели о Ерофееве. Они познакомились у ее подруги, на дне рождения. Неля рассказывала, что Ерофеев очень нахальный, считает себя неотразимым, но на нее его чары никак не действуют.

Однако она так часто говорила о Ерофееве, что я как-то не выдержал, сказал:

— По-моему, ты, старуха, влипла.

— Как это — влипла?

— В общем, не так уж ты к нему безразлична.

— Вот еще! — ответила Неля.

Я не стал тогда больше поддразнивать ее, но как-то она проговорилась, что Ерофеев звонил, приглашал в кино.

— И что же?

— Ясное дело, не пошла.

— Почему?

— Так, не захотела, пусть идет с кем-нибудь другим…

— А то пошла бы, почему нет? — лицемерно предложил я.

Но она резко оборвала меня:

— Хватит об этом!

— Хватит так хватит.

И вот — вышла замуж за Ерофеева. Как-то по телевизору показывали спортивные состязания по прыжкам, и я увидел Ерофеева крупным планом. Какие у него длинные ноги, длинные, сильные, то, что называется прыгучие… Все женщины душечки… И Неля тоже, несмотря на всю свою независимость, будет, приходя на работу, рассказывать о том, какое это сложное и трудное дело — прыгать в длину и с шестом, будет жаловаться на интриги тренеров и необъективность судей. Будет ходить на соревнования, чтобы подбадривать своего Ерофеева, затаив дыхание следить, как он осиливает очередной рекорд, волноваться и совать ему в рот после соревнования пористый шоколад «Слава», который особенно любим спортсменами.

Может случиться так, что я увижу ее по телевизору среди зрителей…